Про це говорили учасники дискусії «Чи допоможе пандемія трансформувати традиційні моделі вищої журналістської освіти?», яку 10 лютого провів Український інститут медіа та комунікації у співпраці з Deutsche Welle Akademie. У ній взяли участь медіаексперти, аналітики та представники факультетів журналістики. Серед них – представники університетів, що долучилися до «Академії викладачів журналістики» (JTA) – Донецького, Черкаського, Чернівецького, Львівського та Запорізького. Проєкт JTA, що стартував у 2020-му році, має на меті впровадити зміни у журналістській освіті. Обмін думками стосувався як підсумків року пандемії та дистанційного навчання, так і перших результатів JTA. Захід відбувся онлайн. Пропонуємо вашій увазі головні тези виступів спікерів.
«У журналістській освіті є дві важливі речі. По-перше, це орієнтація на здобуття практичних навичок, навіть якщо йдеться про університетську освіту. По-друге, це дидактична і методична грамотність викладачів – щоб процес передачі знань і здобуття навичок був ефективним»,
– такими словами розпочав дискусію керівник проєктів Deutsche Welle Akademie в Україні Кирило Савін.
Як перед тренерами, так і для викладачів журналістики, які вчилися в JTA стояв виклик переосмислити підхід до освіти. Зрозуміти нове покоління студентів і знайти до нього підхід, вважає Діана Дуцик, виконавча директорка Українського інституту медіа і комунікації. За її словами, інколи неможливість впровадити зміни пояснюють бюрократією, ліцензійними умовами та іншими формальними речами. «До початку програми я була скептично налаштована щодо трансформацій у журналістській освіті. Але коли ми почали працювати з ДонНУ, я побачила великий потенціал і мотивацію. Є багато проблем, але не все так погано, як ми іноді думаємо. Головне намалювати план і крок за кроком іти до змін. З мого досвіду викладання, нинішнє покоління відмінне від тих, які були 10 чи навіть 5 років тому. І воно вимагає нових підходів від викладачів», – зазначила Діана Дуцик.
Українським журфакам варто слідкувати за світовими трендами і оновлювати навчальні програми, вважає Ніна Кур’ята, тренерка JTA та ексредакторка української служби BBC. Вона звернула увагу на ті зміни, які сталися в журналістській професії в 2020-му році і переконана, що освіта мусить на них відреагувати. Йдеться зокрема про збільшення відповідальності журналіста, який повинен був стати трохи «експертом», щоби вміти розказати аудиторії новини про Covid-19.
«Внаслідок пандемії у медіа змінилося все – спосіб роботи, управління редакціями, тематичний спектр. Змінилися жанри, змінилися технології, з’явилося багато фейків (які раніше переважно стосувалися політики, а тепер – коронавірусу).
Пандемія показала, що журналісти потребують кращих знань. Вони не мають замінити спеціалістів і експертів, але мають вміти ставити правильні запитання. Це все потрібно враховувати у системі журналістської освіти. Навчати медіаграмотності, критичного мислення. У програмі має бути відображено, що студента треба готувати до різних тем, до нового робочого етикету, навчати перевіряти факти і працювати з новими онлайновими форматами», – каже Ніна Кур’ята.
В липні 2020-го року соціологічна служба Центру Разумкова спільно з Фондом «Демократичні ініціативи ім. Ілька Кучеріва» провели опитування «Освіта і пандемія: що українці думають про дистанційне навчання та як оцінюють ЗНО». Одне з питань звучало так: «Як Ви ставитеся до проведення дистанційного навчання у школах у зв’язку з пандемією COVІD-19 (коронавірусу) у березні-травні 2020 р.?».
49,7% опитаних обрали варіанти «скоріше не підтримую» або «категорично не підтримую». Аналітикиня Фонду Поліна Бондаренко, яка брала участь у дискусії, уточнила, що тоді йшлося більше про середню освіту, втім, припустила, що можна провести паралелі з вищою.
Згідно з опитуванням, найбільші проблеми, з якими зіштовхнулися українці у зв’язку з переходом на дистанційне навчання: 1) зниження рівня успішності дітей (26%); 2) брак уваги учителів до потреб дітей під час навчання (22%); 3) технічні проблеми: погана якість Інтернету (21%); 4) відсутність пристроїв для онлайн-навчання (19%). У рамках дослідження опитали 2022 респондентів, теоретична похибка вибірки не перевищує 2,3%.
За словами Бондаренко, молоді люди 18 – 29 років – найбільші апологети дистанційної освіти: за таке навчання – 38%. Найменше цю форму освіти підтримують ті, в кого є діти, якраз через зниження рівня успішності, формальний підхід з боку вчителів до викладання, поганий інтернет-зв’язок тощо.
Кирил Савін, реагуючи на ці дані та виступ аналітикині Фонду, сказав, що за дистанційної форми навчання школа не відіграє повною мірою своєї ролі. Вона мала би не тільки навчати, але й виховувати та соціалізувати дітей. Водночас для студентів «дистанційка» або змішана форма може бути ефективною. Але для викладача це ще більший виклик. «Коли викладач читає нудну лекцію, а студенти, в кращому випадку, сидять і слухають, а в гіршому – займаються своїми справами або ж навіть сплять… То в онлайні все в рази гірше. Студенти просто вимикають камери, і нібито вони на місці, але ніхто не знає, чим вони займаються. І якщо викладач не розуміє, що викладання – це не просто читати лекції, а це залучення аудиторії, інтерактивність, така форма освіти нікому нічого не дає», – зауважує Кирил Савін.
Викладачі та керівники кафедр бачать плюси в дистанційній освіті, але загалом критично ставляться до такої форми.
За 2020-й рік освіта стрімко стала більш технологічною та конвергентною, вважає Жеоржета Степанов, декан факультету журналістики та комунікаційних наук Молдовського державного університету (МДУ).
На її думку, це відкрило можливості, але й оголило проблеми. Зокрема – це відсутність технічних навичок, що ускладнювало роботу як викладачів, так і студентів. «Парадоксально, але студенти, які зазвичай багато сидять у соцмережах, з труднощами переходили на онлайн-формат. Їм було важко сконцентруватися під час занять», – говорить Жеоржета Степанов.
Вона звертає увагу на ряд інших неприємних наслідків. По-перше, за півроку після початку пандемії з кафедри журналістики МДУ звільнилося 5 викладачів з 25 через велике навантаження. По-друге, студентам стало важко працювати в команді під час онлайн-занять. Вони не встигають познайомитися одне з одним. По-третє, студенти займаються своїми справами під час пар. По-четверте, викладачі концентруються на формі подачі інформації, а не суті. І тому, за словами Жеоржети Степанов, драматично змінюється роль викладача: «Він чи вона більше не є джерелом знань. Викладач тепер просто дає посилання на матеріали. Втрачається духовний зв’язок між ним і студентами, викладач перестає бути прикладом для них», – зауважила керівниця кафедри.
«У студентів, коли вони у соцмережах, інтернет працює добре, а на парах чомусь виникають проблеми», – теж відзначила цей «парадокс» Тетяна Бондаренко, завідувачка кафедри журналістики Черкаського національного університету. За її спостереженнями, є й об’єктивні причини: не у всіх викладачів і студентів була технічна можливість брати участь в навчанні. «Навчальний процес перетворювався в імітацію як з боку викладачів, так і з боку студентів», – резюмувала Тетяна Бондаренко.
Крім цього, вона зачепила тему здоров’я викладачів і студентів. «Це стосується в першу чергу погіршення зору через години проведені перед монітором, але й психологічного здоров’я. Адже студенти потребують соціалізації та інтерактиву».
Керівник факультету журналістики Донецького національного університету Сергій Бондаренко виділив 5 уроків 2020-го в контексті пандемії, а також навчання у JTA:
Швидкість. Динаміка змін у медіа пришвидшується, а пандемія ще прискорила цей процес. Рік тому ніхто не міг подумати, що ми будемо працювати то онлайн, то офлайн. Що потрібно буде постійно і швидко змінюватися.
Адаптивність. Йдеться не про те, щоб підлаштовуватися, а саме адаптуватися до викликів та загроз. Зберегти стержень, філософію навчальних програм. Саме здатність до адаптації допомогла достатньо швидко зорієнтуватися, що робити в умовах пандемії.
Гнучкість. «Гойдалки» минулого року, коли онлайн навчання змінювалося на офлайн, змушували підлаштовуватися під моменти, які пов’язані з цими змінами.
Технологічність. Завдяки JTA, ми опанували ряд інструментів, які полегшили організацію дистанційного навчання під час пандемії. Про частину інструментів ми навіть не знали.
Інтерактивність. Викладання в офлайн вимагає одних принципів роботи, в онлайн – зовсім інших. Вміння залучати студентів до процесу навчання – це мистецтво, яке потрібно опанувати, бо це вимоги часу.
Навчальний процес під час пандемії – це також про адаптивність, вважає Любов Василик, завідувачка кафедри журналістики Чернівецького національного університету. Наприклад, щоб студенти, які працюють, могли відвідувати і пари, кафедра ставила заняття на другу половину дня.
«Нам доводилося змінювати розклад, часові рамки, щоб вийти із ситуації, що склалася. Восени було складніше, бо постійно змінювалися карантинні обмеження і зони. У нас навчаються студенти з усієї України. Нам доводилося поєднувати онлайн і офлайн, коли частина студентів могли бути в аудиторії, а інші – віддалено». На цій кафедрі з 8 лютого 2021 року пари для студентів першого курсу проходять в аудиторіях, а для решти – дистанційно.
Любов Василик зазначає, що під час пандемії кафедра відмовилася від деяких загальних предметів, таких як цивільна оборона, релігієзнавство, фізичне виховання, на користь спеціалізованих.
З вересня 2020 року кафедра ЧНУ почала працювати за новою освітньою програмою DESTIN (Erasmus+ KA2). «Ми побачили, що студенти дуже перевантажені. 20% дисциплін пропонував університет, нам довелося відмовитися від деяких із них і надати перевагу нашим фаховим дисциплінам» – каже завідувачка кафедри. Любов Василик зазначає, що під час пандемії кафедра була змушена піти на «конфліктну комунікацію» з університетом, щоб відмовитися від деяких загальних предметів. Йдеться про цивільну оборону, релігієзнавство, фізичне виховання. Натомість кафедра отримала змогу зосередитися на спеціалізованих курсах.
«Ми зрозуміли, що студентоцентризм – це центральне слово», – зауважила Катерина Сіріньок-Долгарьова, заступниця декана з міжнародної діяльності факультету журналістики Запорізького національного університету.
Цей університет теж долучився до DESTIN (Erasmus+ KA2). На думку Катерини Сіріньок-Долгарьової, те, що ряд внз змінюють свої навчальні програми, полегшує комунікацію з керівництвом університетів, щоб відстоювати необхідність робити навчання більш орієнтованим на практику.
Заступниця декана зауважує, що на початку пандемії університет зіткнувся з серйозним викликом: «На початку карантину ми зробили ряд опитувань, і виявили, що зі студентоцентризмом у нас якраз проблеми. На початку пандемії студенти були радикально не задоволені дистанційним навчанням, казали, що це не те, на що вони розраховували. Однак останні опитування показали, що більшість хочуть продовжувати навчання в онлайн-форматі».
Зрештою, на журфаку ЗНУ дійшли висновку, що змішаний формат навчання найкращий. «Це і є той самий студентоцентризм», – підсумувала Катерина Сіріньок-Долгарьова.
Заступник декана факультету журналістики Львівського національного університету ім.І.Франка Андрій Яценко звернув увагу на те, що попри складності пандемічного року, були і здобутки. «Викладачі активніше стали створювати курси на платформі Moodle.
В цьому допоміг університет: були запропоновані курси викладацької майстерності, в тому числі стосовно наповнення онлайн-платформ. Також позитивом є активніше залучення запрошених спікерів, як з України, так і з-за кордону».
Дистанційна освіта стала поштовхом для відкриття нових лабораторій. ЛНУ створить лабораторію цифрових медіа-технологій і лабораторію віртуальних комунікацій. Викладачі активніше почали працювати над електронними посібниками, відмовляючись від паперових. Також Андрій Яценко звернув увагу на те, що факультет став активніше залучати стейкхолдерів до обговорення освітніх програм.
Щодо мінусів, то заступник декана відзнавчив проблеми в групових та інтерактивних формах навчання. За словами Андрія Яценка, факультет зупинився на змішаній формі навчання і готовий до подальших змін у навчальному процесі.
Викладачі та керівники кафедр бачать майбутнє у змішаній формі навчання. «Ми відвоювали можливість працювати в аудиторії», – згадує Жеоржета Степанов. Зараз кафедра журналістики МДУ працює так: теорія і семінари проходять онлайн. При цьому обов’язкова умова – це включені камери того, хто говорить. «Ти не маєш права брати участь в дискусії з вимкненою камерою», – пояснює декан. Практичні заняття реалізуються в аудиторіях.
Тетяна Бондаренко згадує, що навантаження на викладачів було дуже сильне: «Спочатку 6 академічних годин тривають пари, потім перевірка студентських робіт, потім підготовка до наступних пар…». Вона бачить вихід в тому, щоб в системі освіти переглянули години навантажень або виділили додаткові кошти на цю роботу. «Це був би плюс для розвитку дистанційної форми», – зауважує Тетяна Бондаренко. І додає, що відмовлятися від дистанційного навчання не варто. Але воно не може замінити навчання в аудиторіях. «Ми налаштовані на синтез двох форм навчання. Я проти дистанційного навчання, але за вдосконалення знань і навичок», – підсумовує завідувачка кафедри.
Її колега з ДонНУ Сергій Бондаренко зазначає, що перед освітянами відкрилися серйозні проблеми, пов’язані зі змістом навчальних програм. Онлайн-навчання вимагає від викладача більшої залученості і ресурсозатратності. «Онлайн-освіта не замінить офлайн. З іншого – ми не можемо впливати на санітарно-епідеміологічні норми. Та через ефективне використання онлайн-інструментів ці проблеми можна красиво і ефективно мінімізувати», – переконаний Сергій Бондаренко.
Він говорить, що в ході навчання у Академії викладачів журналістики на кафедрі змінюється філософія підходу до навчання: «Це було складно, бо викладачі – люди з досвідом, своїми поглядами. Але зміни відбулися. Навесні будемо детальніше думати про імплементацію того, про що дізналися під час навчання в JTА, у навчальний процес. Ми розуміємо, що зміни потрібні. Проблема в тому, наскільки самі викладачі готові ув’язатися в цю боротьбу і рухатися вперед».
За длинным названием «медийно-информационная грамотность» (сокращенно МИГ) стоит набор полезных знаний и навыков, без которых сложно прожить в современном мире, где медиа – повсюду. В Швеции уверены, что владеть этими компетенциями стоит каждому; и напрямую связывают их распространение с демократическим развитием общества. О демократии, грамотности – и о енотах! – этот текст
В 2021 году Швеция отмечает столетие демократии: cто лет назад все cовершеннолетние жители страны, и женщины, и мужчины, вне зависимости от уровня дохода, получили право на равных участвовать в выборах. Именно в демократии шведы видят основу устойчивого развития своей страны. А демократия строится из множества индивидуальных выборов, которые делает каждый человек.
Демократическое развитие в Швеции — это результат общественного диалога, доверия и уважения граждан и избираемых гражданами властей друг к другу. И в конечном итоге, основа высокого уровня жизни людей.
Права свободно избирать и избираться, иметь доступ к объективной информации и участвовать в общественной жизни: занимаясь политикой, открыто выражая свою точку зрения, спрашивая со слуг народа и предлагая новые решения – на все это имеет право каждый гражданин. И, безусловно, вовсе не только в Швеции.
Современное общество строится на использовании и воспроизведении информации. С «кнопкой на пальце» родилось целое поколение жителей Земли – сегодня это норма. Разбираться в особенностях и функциях медиа, уметь находить, оценивать, использовать и передавать информацию – такое же необходимое условие грамотности, как читать, писать или считать. Необходимое, при этом, для поколения зумеров (родившихся в нынешнем веке), их родителей, дедушек и бабушек – в равной степени.
Новые медиа, платформы, сети, мобильные устройства сделали коммуникацию доступной, если пока не для каждого, то для абсолютного большинства – влияя, в конечном итоге, на всю модель информационного общества. Рассказывать о жизни с помощью мобильного устройства может каждый. Запечатлеть мгновение и поделиться им – повседневная возможность. Политики и общественные фигуры обращаются к аудитории напрямую без посредников. Постоянное ускорение и рост количества информации, визуальной, звуковой, текстовой – знакомо, не правда ли?
Тем ценнее оказывается умение управлять неиссякающим потоком информации: понимать свои собственные потребности в ней, отличать надежные источники от не очень надежных, уметь цивилизованно общаться и передавать информацию. Важны среди этих навыков и защитные механизмы. В интересах каждого человека – уметь отличать достоверные сообщения от недостоверных, распознавать пропаганду, понимать, как работают теории заговора и фейк-новости. Все эти явления способны мешать развитию демократического общества, разводить людей по разные стороны баррикад, затруднять общественный диалог – и, в итоге, плохо влиять на качество жизни в стране.
Демократия предполагает, что у людей есть общие представления о том, что такое хорошо и что такое плохо; что люди достачно информированы, что все члены общества обладают политическими знаниями, и что каждый и каждая может участвовать в общественном диалоге.
В Швеции вопросами медийно-информационной грамотности занимаются на самом высоком уровне. В частности, c ними работают Государственный медиасовет, Управление школьного образования, Агентство по чрезвычайным ситуациям, не зависимые от государства общественные Радио и Телевидение Швеции, Фонд интернета и другие организации. В первую очередь, эта деятельность связана с просвещением. Разные поколения и разные группы людей могут предпочитать получать информацию разными способами, и это нормально. Важно, что научиться медийно-информационной грамотности способен каждый человек.
Находить информацию и ей делиться – полдела. Всегда ли мы умеем проверить ее подлинность и достоверность? В Швеции уверены: этому реально учить и учиться. В школьной программе особенное внимание уделяют критике источников – детей учат, в частности, оценивать их надежность, искать первоисточник и находить информацию из разных источников. Границы между разными типами источников (например, физическими, устными и письменными) стираются – информационный текст может быть залинкован на видео, в котором выступает человек перед камерой, сопровождаться инфографикой и кадрами с места событий.
Источники бывают первичными, вторичными, третичными и так далее. На пути циркуляции информации возникают обобщения, компиляции, интерпретации. Поэтому в школьную практику обязательно входят упражнения, нацеленные на то, чтобы научить отличать факт от мнения: разные и несмешиваемые единицы информации.
Тем, кто постарше, материалы о медийно-информационной грамотности и, в первую очередь, о критике источников, присылают на дом на бумаге. Едва ли кто-то может сегодня остаться в стороне от информации в интернете – но подготовиться к встрече с ней и быть во всеоружии каждый человек может удобным для себя образом. И если тем, кто постарше, удобнее узнать о принципах из бумажной брошюры, это полное их право: государственное Агентство по чрезвычайным ситуациям отправило эту информацию в каждый шведский дом.
Страница из брошюры “Если наступит кризис или война”, изданной государственным Агентством по чрезвычайным ситуациям. Брошюра выпущена на 16 языках.
Каждый источник информации стоит оценивать (как минимум) с четырех позиций:
Разумеется, это касается и социальных сетей. Кто поделился информацией? Ее путь часто можно проследить – и, встретив в информационной цепочке незнакомого человека, не полениться заглянуть в его профиль. Какой информацией и с кем он обычно делится? Вызывает ли чувство доверия? И – действительно ли это человек? Насторожить должны использование заведомо чужого имени и-или фотографий, полное отсутствие личной информации в сочетании с большой активностью в сети, а также – распространение одной и той же или схожей сомнительной информации с разных, одинаково безликих аккаунтов.
В шведский язык, как и во многие другие, выражение «фабрика троллей» (trollfabriken) пришло из русского в середине 2010-х. Шведские общественные и независимые СМИ, органы образования, интернет-активисты за несколько лет просветительской работы добились результата: большинство шведов знают, что в некоторых странах общественным мнением пытаются манипулировать при помощи скоординированных действий в интернете. Проверять источники и критически к ним относиться вошло в привычку – как чистить зубы. И тролли не страшны.
Шведская национальная газета Dagens Nyheter выпустила видео в защиту лесных троллей (в скандинавской сказочной традиции, не менее важных, чем Баба Яга или Леший в славянской). Месседж: настоящие, порядочные тролли не скрывают свое лицо.
Чтобы проверить текстовую информацию, шведским пользователям (да-да, всех возрастов) рекомендуют, как минимум, скопировать заголовок или ключевую фразу новости или статьи, включить в кавычки и прогуглить. Задавать вопросы, озвученные выше, по поводу каждого источника, транслирующего эту информацию – и оценить информацию, сравнивая ее подачу в разных источниках. Кто был первоисточником этой новости? Часто на этот вопрос помогает ответить самый простой поиск в сети.
Стоп! А изображения? А видео? А саундтреки? Все по порядку.
Шведский государственный медиасовет, работающий с вопросами медийно-информационной грамотности, ведет отдельную работу, чтобы каждый освоил поиск изображений в гугле (images.google.com) и на аналогичных платформах, позволяющих узнать больше об истории использования этого фото. Например, сервис TinEye позволяет легко проследить где, когда и в каком контексте публиковались эти изображения. Кто-то утверждает, что на фото иллюстрация к сегодняшней новости из Стокгольма – а, оказывается, оно было сделано давным-давно и совсем в другом месте? Найти такие нестыковки, защитить себя от недостоверной информации и не поделиться, по незнанию, ею с другими – в Швеции убеждены – доступно всем.
Изображения – не только равноправный с текстом, а зачастую, более эмоциональный, убедительный, понятный без перевода источник информации. Значение изображений можно менять при помощи текста – и наоборот.
Одно из расследований Viralgranskaren/Källkritikbyrån. Заголовок: «Нет, булочки с шафраном не опасны для птиц». Преамбула: «Рождественский сезон в самом разгаре и мы обнаружили, что старый миф про птиц все еще гуляет в соцсетях.»
Инициатива шведской газеты Metro «Вирусный проверяющий» (Viralgranskaren) в середине 2010-х, в рамках которой журналисты разбирали кейсы, связанные с циркулирующими слухами, – превратилась в исключительно популярную рубрику. Источником неправды часто становилась связка «1) обрывочный факт + 2) вывод при отсутствии достаточных доказательств + 3) фотография, не имеющая отношения к сообщаемому». Чтобы обнаружить такое несоответствие, не обязательно быть журналистом.
Каждому под силу и познакомиться и с базовыми принципами системы доменных имен (DNS, Domain Name System) – читая адрес в интернете справа налево. Например, этот текст опубликован на официальном сайте Швеции: https://ru.sweden.se. Если вы никогда им не пользовались, представление об этом источнике поможет дать главный адрес, стоящий перед доменом верхнего уровня (в этом случае, .se – указывающем на страну Швецию; с полным списком таких доменов можно познакомиться здесь IANA — Root Zone Database). Движемся дальше справа налево: sweden.se – основной вход на главный официальный сайт Швеции на английском языке: проверяем – так и есть. RU.sweden.se – русскоязычная версия этого сайта. Продолжаем движение. Https в самом начале строки означает Hypertext Transfer Protocol Secure: безопасный протокол передачи гипертекста. В этой аббревиатуре обращаем внимание на букву S=secure=безопасный. Это значит, что соединение с этим сайтом защищено с помощью cпециального сертификата. Чтобы его получить, сайт должен был пройти проверку.
А если c cайтом все не так прозрачно? Хозяина доменного имени поможет вычислить всемирная база данных регистрации доменов, например, Whois.com – Domain Names & Identity for Everyone.
Что может заставить задуматься и обратиться к проверочным сервисам (помимо, разумеется, резонного любопытства?) Прежде всего, информация, которая наводит на мысли о предвзятости. Недостоверная информация может как возникать в результате ошибки, оплошности, непонимания, стресса – так и создаваться кем-то намеренно. И то, и другое часто попадает в СМИ из социальных сетей. Эффект одинаков.
Так, несколько лет назад приверженцы правоконсервативных взглядов по всему миру прочли в своих лентах новость: в Швеции запретили рождественскую иллюминацию, чтобы не оскорблять чувства нехристиан.
Откуда появилась эта информация? Cначала на шведском телевидении вышел ни чем не примечательный будничный новостной сюжет. В нем рассказывалось: по соображениям безопасности энергопользования, в маленьких городах и поселках государственное транспортное управление рекомендовало не перегружать мачты уличного освещения рождественскими украшениями – для этого можно было выбирать другие конструкции. Новость пересказал малоизвестный ресурс, зарегистрированный за тысячи километров от Швеции, в США, добавив от себя: ”Это победа для тех, кто хочет спрятать в тень христианские традиции страны». В таком виде новость подхватили ультраконсервативные ресурсы и жители соцсетей.
В каждом новом пересказе акцент смещался от скучных новостей энергопотребления в шведских поселках – к собственным выводам и обобщениям комментаторов по поводу иноверцев, миграции, глобальной ситуации в стране. В Швеции, при этом, многие из них, очевидно, вовсе не бывали и не демонстрировали о ней хотя бы базовых знаний. Зато были твердо уверены: Швеция уже не та.
17 февраля 2017 года президент США Дональд Трамп (2017-2021) призвал следить за безопасностью в стране: ”Вы видите, что происходит в Германии. Вы могли видеть, что происходило прошлым вечером в Швеции. Кто бы мог поверить? В Швеции! Они приняли слишком много [мигрантов]. И теперь у них проблемы, которые нельзя было раньше вообразить». Поскольку вечером 16 февраля в Швеции не произошло ровно ничего заслуживающего внимания, жители страны, а за ними весь мир, начали ломать голову, что же имел в виду президент.
В стране стартовал флэшмоб #lastnightinsweden («прошлым вечером в Швеции»), в котором шведы, не избалованные информационными поводами, начали делиться в сети вчерашними новостями: cобирали мебель из Ikea, гуляли с собакой, жарили тефтели, открывали банку с тухлой селедкой.
Выяснилось, что президент посмотрел накануне фильм документалиста Эми Хоровица «Стокгольмский синдром», транслировавшийся на телеканале Fox News и критиковавший политику Швеции. На основании знаний из телевизора и было сделано громкое заявление.
В желании поделиться информацией и рассказать о чем-то всему свету – нет ничего предосудительного. При этом, сгущая краски, смещая акценты и – особенно часто в СМИ – создавая броский заголовок, отправитель де-факто заставляет пользователя внимательно познакомиться с материалом целиком – и задаться вопросом: а действительно ли соответствует «продающий» заголовок содержанию? Этот же прием часто связан со скрытыми маркетингом и рекламой.
Емкая, графичная остроумная информация появляется в форме мема? Возможно, это самый быстрый и облегченный способ передачи информации: предельно упрощает месседж, создается без труда, распространяется мгновенно, удобен для распознавания «свой-чужой», апеллирует к эмоциям и… идеально подходит для манипуляции общественным мнением.
Разумеется, огромное множество мемов безобидны, и далеко не каждый используется в плохих целях. При этом, о потенциале мема как инструмента дезинформации в Швеции сегодня рассказывают не только школьникам, но и их родителям, учителям и библиотекарям. Причина? Исследователи Шведского медиасовета, работая в школах страны, выяснили, что знания взрослых, о том, какими мемами сегодня делятся их ученики и что эти мемы означают, – минимальны. Повод подтянуться.
Фото: Maskot/Folio/imagebank.sweden.se
Основной поисковой платформой в Швеции, как и в большинстве западных стран, является гугл. Вне зависимости от того, каким поисковиком человек пользуется, на занятиях по медиаграмотности напоминают, что большинство из таких коммерческих платформ ориентированы на прибыль и поэтому результат, который они показывают, зависит от нашего поведения в сети. Во многом, то же касается и социальных сетей. Платформы стремятся угодить пользователю, предоставляя ему, в первую очередь ту информацию, которая, на основании его предыдущего поведения в сети способна его его заинтересовать. Так возникают так называемые «информационные пузыри».
Поисковики и соцсети решают за пользователей, какую информацию, с каких сайтов и из каких групп им предложить как ответ на поисковые запросы. Посмотрели на ютубе видео про то, что земля плоская? – увидели в рекомендациях ролики с названиями “ученые скрывают”, “альтернативная история” или “правда, которую не расскажут”. Платформа считает, что вас это заинтересует.
Этим занимаются алгоритмы: они изучают поведение пользователя в сети, его предыдущие выборы, лайки, комментарии, репосты, и берут их за основу для рекомендации информации. Этот процесс легко представить в виде спирали. Так из ленты незаметно исчезают взгляды и точки зрения, с которыми пользователь не согласен. За внешним комфортом стоит опасность изоляции в «информационном пузыре» – с одной стороны, он защищает от любой информации, которая, по какой-то причине нам неприятна, с другой стороны, картина мира в рамках такого замкнутого пузыря может быть весьма однобокой.
Не вместо, но в дополнение к гуглу и другим ведущим поисковым платформам, можно пользоваться платформами, не сохраняющими данных о пользователе (как, например, это делают файлы куки) – например, DuckDuckGo, основанной на открытых источниках, или startpage.com, анонимно отправляющей ваш запрос гуглу. И разумеется, поиск в анонимном режиме на ведущих поисковых платформах также никто не отменял.
«Новая угроза – еноты атакуют Швецию!» – это видео на занятиях по медийно-информационной грамотности посмотрели тысячи шведских школьников. Рассказ о массовом нашествии на Швецию енотов-распространителей бешенства сопровождается тревожными комментариями экспертов, взволнованными интервью прохожих, драматичной музыкой и нечеткими изображениями агрессивных животных в темноте, вплотную к кадрам с малышами на детской площадке.
В следующем видео, с которым знакомятся школьники, cоздатели ролика пошагово объясняют, почему это видео – фейк от начала и до конца, и что именно делает его убедительным.
Немного правдивой информации (еноты действительно инвазивный вид животных, а бешенство действительно серьезная болезнь) смешивается с заведомой неправдой. Енотов в Швеции за последние годы видели всего несколько раз, и этого совсем недостаточно, чтобы говорить об их массовом распространении. Драматичной музыке и коррекции цвета – не место в новостном сюжете. Сочетание неприятных, пугающих изображений зубастых зверей с видами детской площадки, ассоциирующейся с безопасностью – сознательная манипуляция.
Прохожим, высказывающимся об угрозе енотов, оказывается, задавали наводящие вопросы или, более того, спрашивали вовсе не о енотах – их ответы вырваны из контекста. То же самое, и больше, со спикерами, которых представляют как экспертов: врач в белом халате работает в обычной поликлинике, вовсе не специалист по этому заболеванию и, более того, ни словом не поддерживает теорию о нашествии енотов (видимость этой поддержки создадут за него при монтаже ролика). Милый бородач, популярный участник программ о животных – действительно много знает о животных, но его комментарий («не думаю, что еноты обоснуются в Швеции, разве что один-другой появится») – почему-то не попадает в ролик и остается за кадром.
Неприятные изображения травм оказываются подмонтированы к изображениям енотов и не имеют к ним никакого отношения, а в нечетком видео нападения енота на людей, оказывается, енота нет и не было вовсе: это собака.
Приемы манипуляции на этом далеко не заканчиваются: нагнетание драматизма за счет быстрого мелькания изображений; голословные ссылки на анонимных экспертов (”по мнению специалистов», «эксперты утверждают»); недостоверные, не имеющие отношения к проблеме, ошибочно или сознательно подтасованные статистические данные – распознавать такие приемы школьники учатся на занятиях по медийно-информационной грамотности.
Неизменен принцип: пропаганда обращается к эмоциям, заставляя их доминировать над логикой (еще раз к вопросу о мемах). Проверенный способ – разделить общество на «нас» и «них», создать образ внутреннего или внешнего врага, например, выделив целую группу людей (или енотов) и назначив их виновными.
Смешать факты правдивые и недостоверные, разбавить факты мнениями, преувеличить малое и скрыть большое – материал, смешивающий все в кучу, может быть как свидетельством непрофессионализма и неряшества, так и заведомой дезинформации.
Объединения и обобщения на основании не связанных частных случаев (помните про мачты освещения в шведских поселках – и ”запрет” на рождественские украшения?) – источник возникновения теорий заговора. Это другая крайность, к которой пропаганда стремится подвести человека, добросовестно проверяющего источники. Заставить поверить, что правды вовсе не существует; убедить не доверять никаким СМИ, властям, представителям общества – вселить ощущение собственной беспомощности и выключить человека из общественного диалога («правды не узнать», «от нас скрывают», «все решено за нас», «бесполезно что-то делать») – еще одна цель пропаганды.
За счет чего пропаганда может достигать цели? В частности, за счет повторения. Информация повторяется во многочисленных источниках – но ни один из них не вызывает доверия? Возможно, это просто сплетня или слухи. А возможно, кто-то сознательно создает массив источников, чтобы заведомо ложная информация повторялась, проникала в источники заслуживающие доверия, личные социальные сети – и таким образом, убеждала людей. Многократное повторение неправды помогает ей распространяться.
Можно научиться разбираться и в масштабировании неправды. Что значит масштабирование? Если все вокруг вдруг заговорили о массовом нашествии енотов, это не значит, что угроза действительно существует, просто в преувеличенном виде. Повторение неправды, нагнетание драматизма, апелляция к чувствам вместо логики – стремятся убедить пользователя, что дыма без огня не бывает и «продать» если не всю неправду полностью, то хотя бы какую-то ее часть.
Фото: Ульф Лундин/imagebank.sweden.se
Как и в остальном мире, профессиональные медиа, гражданская журналистика, пользовательский контент из социальных сетей сосуществуют в ленте шведского пользователя.
В далеком 1766 году Швеция стала первой страной, законодательно запретившей цензуру: ее охранял первый в мире Закон о свободе слова. Впоследствии его основные положения вошли в Конституцию страны. Государство обязано поддерживать и охранять условия для свободы слова и выражения мнений.
На протяжении многих лет в стране существовала система государственных дотаций прессе: важно, что финансовую поддержку, вне зависимости от того, какие политики приходили к власти, неизменно получали как медиа разных политических взглядов, как в целом поддерживающие власть, так и не поддерживающие.
У шведских властей никогда не было собственного, государственного телевидения или радио – слугам народа они ни к чему. Вместо этого в стране действуют общественные ТВ и радио. Они финансируются всеми жителями страны за счет небольшого ежегодного налога, неподконтрольны стоящим у власти и обязаны предоставлять слово представителям разных групп общества и разных точек зрения, в том числе политических.
Именно независимость от власть предержащих помогает медиа осуществлять контроль за деятельностью руководителей страны всех уровней – и служить интересам всего общества. Именно в этом – их функция.
Поэтому традиционные медиа не теряют своей полезности и сегодня. То же телевидение в Швеции – вовсе не только источник новостей для пенсионеров. Обязано быть актуальным для каждого. Поэтому, например, для детей выходят специальные выпуски новостей, где о событиях дня рассказывают понятным и релевантным для школьников образом.
Телевизионные дебаты, где представители самых противоположных точек зрения корректно, выслушивая друг друга, спорят с друг другом, – стандарт культуры общественной дискуссии в Швеции. Формулировать, аргументировать и высказывать свою точку зрения не искусство, доступное избранным: этому учат в школе, и мерилом стандарта остаются дебаты в профессиональных медиа.
По этой же причине в Швеции уделяют внимание проблеме агрессии в интернете – рассматривать ее как неизбежную данность было бы безответственным со стороны общества и государства. Так же серьезно, например, относятся к недопустимости буллинга среди подростков: этот, как и другие школьные вопросы, предмет политики, а вовсе не внутренняя проблема самих детей.
Нормы цивилизованного общения, недопустимость разжигания ненависти, оскорбления, клеветы для оффлайн- и онлайн-мира едины. Это не значит, что в Швеции никогда не ругаются и никого не оскорбляют, – но подразумевает, что в сети работают те же законы, определяющие границы свободы слова и личной ответственности каждого человека за свои слова.
Борьбу с языком вражды в Швеции воспринимают как государственную задачу. Если политики, журналисты, обычные граждане опасаются высказываться в интернете и замолкают, потому что не чувствуют себя в безопасности – это влияет на развитие демократического общества самым нехорошим образом.
***
Демократия, столетие которой отмечают в Швеции в 2021 году, работает тогда, когда в ней участвуют все граждане, каждый и каждая, на равных правах. Когда все могут влиять на принятие решений, свободно выражать свою точку зрения, не подвергаться дискриминации, уважать других и чувствовать уважение к себе, – тогда общество может развиваться и вместе делать свою жизнь лучше.
И нет, для того, чтобы делать жизнь лучше, не требуются какие-то особые исторические традиции: cм. выше – решающий шаг к демократии Швеция сделала всего сто лет назад, последней в Скандинавии, когда равным избирательным правом уже пользовались все северные страны-соседки.
Медийно-информационная грамотность дает каждому возможность уверенно ориентироваться в потоке информации. Так же, как когда-то правила дорожного движения или рекомендации стоматологов чистить зубы – она входит в жизнь и постепенно становится ее привычным атрибутом. В ней нет ничего необычного – как нет ничего необычного в светофоре или зубной щетке.
В шутку или всерьез, в Швеции советуют читать ленту новостей каждый день как 1 апреля. Научиться медиаграмотности – в интересах каждого.
Дочитали длинный текст до конца? Респект – и бонус! В сотрудничестве с официальным сайтом Швеции Meduza выпустила игру, в которой можно построить башню из демократических прав и обязанностей, связанных с медиаграмотностью. Проверьте себя!
16 лютого 2021 року в інформаційній агенції «Укрінформ» було презентовано результати за культурно-мистецьким проектом «МИ В ЕФІРІ плюс».
«МИ В ЕФІРІ плюс» – це унікальний проект, який органічно поєднав сферу культури із соціальною та освітньою сферами. «Завдяки спільній співпраці партнерських організацій і використанню партисипативних методів роботи 106 дітей-переселенців зі Сходу України та АР Крим, дітей з інвалідністю, дітей-сиріт і напівсиріт, дітей, позбавлених батьківського піклування, дітей із малозабезпечених і багатодітних сімей віком від 6 до 17 років із 15 населених пунктів України стали телеведучими 7 нових випусків циклу дитячих пізнавальних культурно-мистецьких телепрограм із перекладом українською жестовою мовою, що поширюватимуться засобами медійного простору», – розповіла керівник проекту, голова ГО «Веселка ТВ» Діна Ібрагімова.
«Мені пощастило, що я потрапила до цього проекту. Я отримала задоволення, нові можливості та великий досвід. Я зрозуміла, що в кожного з нас є своя мрія, і до неї треба прагнути, незважаючи на будь-які перепони, адже ми з вами можемо все», – поділилася своїми враженнями учасниця проекту, учениця Полтавської спеціальної загальноосвітньої школи-інтернату Полтавської обласної ради, яка здійснила переклад жестовою мовою всіх телепрограм за проектом та стала першою в Україні дитиною-сурдоперекладачем аудіовізуального контенту для дітей – Дарина Бойчук.
Проект реалізується громадською організацією «Громадське дитяче інтернет-телебачення і радіо «Веселка TВ» спільно з громадською організацією «КримSOS» та благодійною організацією «Благодійний фонд «З теплом у серці» за підтримки Українського культурного фонду в рамках Програми «Культура плюс». «МИ В ЕФІРІ плюс» – це усміхнені та щасливі діти. Телепрограми за проектом абсолютно справедливо можуть бути вмонтовані в освітній процес Нової української школи як додатковий навчальний компонент. Через ці телепередачі легко достукатися до дітей, адже в них головні учасники – це теж діти», – зазначила начальниця проектного відділу Українського культурного фонду Тетяна Лишневець.
Проект одночасно спрямований на посилення інтеграції культури в щоденні громадські практики, розвиток інклюзії, розширення розуміння ролі культури в житті суспільства та розвиток міжгалузевої співпраці. «Цей проект та активності за ним реалізовані на основі дуже важливих цінностей: відчуття причетності для абсолютно різних людей, відчуття взаємоповаги, тяга до розвитку та відчуття свободи, у тому числі свободи реалізувати себе та проявити свій потенціал», – зауважив голова правління ГО «КримSOS» Денис Савченко.
«Це Всеукраїнський проект, який об’єднав і залучив дітей різних статусів, вікових категорій, національностей. Водночас у телепрограмах вдалося поєднати цікаву та корисну інформацію про українські традиції, звичаї, побут, і представити їх в такому форматі, який буде цікавий для сучасних діток і молоді», – зазначила співзасновниця БО «Благодійний фонд «З теплом у серці» Ірина Крезуб. «Цей проект зробив нас усіх сильнішими, надав нові можливості для всіх дітей, він є і залишається затребуваним», – наголосила директор ГО «Перекладачів жестової мови та людей з інвалідністю «Міст» Наталія Московець.
До реалізації проекту активно долучилися представники органів влади, що опікуються питаннями людей з інвалідністю в Україні. «Цей проект несе дуже потужну, позитивну інформаційну хвилю в суспільство. Завдяки цьому проекту ми можемо спробувати подолати стереотипне ставлення до людей з інвалідністю. Можливо, що саме завдяки дітям, які беруть у ньому участь, – таким безпосереднім, настільки талановитим і відвертим, – цей проект достукається до кожного серця, до кожної людини», – зазначила Урядова уповноважена з прав осіб з інвалідністю Тетяна Баранцова.
Географія реалізації проекту вийшла доволі широкою та різноманітною. У проекті взяли участь діти з Києва, Вінниці, Полтави, Ужгорода, Броварів, Бучі, Ірпеня Київської області, Гришківців Бердичівського району Житомирської області, Умані Черкаської області, Сєвєродонецька, Рубіжного, Старобільська, Станиці Луганської, Вільхового та Плотини Станично-Луганського району Луганської області.
«Цей проект став чудовим прикладом ефективної співпраці щодо соціокультурної адаптації дітей вразливих категорій. А для дітей та їх батьків цей проект став справжнім святом. Під час проведення класних виховних годин, заходів національно-патріотичного виховання 55 тисяч школярів нашого регіону зможуть побачити ці телепрограми на власні очі. Для 6 тисяч освітян і педагогів області, зокрема тих, що опікуються проблематикою інклюзивного навчання, а також для фахівців реабілітаційних центрів матеріали за цим проектом зможуть бути використані в їх професійній діяльності», – відзначила заступниця голови Луганської обласної державної адміністрації із соціальних та гуманітарних питань Катерина Безгинська.
У рамках проекту була налагоджена співпраця щодо соціальної реінтеграції та інклюзії виключених груп дітей з 15 організаціями, установами та закладами з різних регіонів нашої країни. «Ми справді різні, але завдяки цьому проекту ми відчули, що ситуація успіху має бути в кожного з нас, особливо, якщо це стосується дітей. Вони змогли повірити в себе, та довести, що здатні на високі результати», – зауважила директор Ужгородської гімназії №14 Ужгородської міської ради Закарпатської області Оксана Легеза.
«Саме такі соціальні проекти, як «Ми в ефірі плюс», готують соціум до прийняття особливих дітей. До них треба прикласти дуже багато праці, любові, щоденної уваги. Ми впевнені, що наші діти можуть багато чого», – наголосила т.в.о. директора Бердичівської спеціальної школи Житомирської обласної ради Жанна Громніцька.
Цей проект є логічним, актуальним, затребуваним продовженням проекту «МИ В ЕФІРІ», що було успішно реалізовано влітку 2020 року за підтримки УКФ. У загальному підсумку цикл дитячих пізнавальних культурно-мистецьких телепрограм народознавчого напряму тепер складається з 10 випусків, хронометражем 14-16 хвилин кожен. В них подано цікаві факти про бойовий гопак, народження кобзи та бандури, магію барвистого намиста, символізм української хати, особливості складання хустини, мандри вареника, таємниці плетіння вінка.
«Проект подарував дітям упевненість, радість, щастя. Я вважаю, що цей проект є не просто важливим, а життєдайним, що визначає шлях нашої нації, нашої спільноти, та задає культурні орієнтири в суспільстві», – поділилася своєю думкою Заслужена артистка Україна Олеся Жураківська.
«Цей проект потрібен не тільки дітям з особливими потребами, а й батькам. Це потужний допоміжний засіб у розвитку дитини. Нашому суспільству треба показувати, що такі діти – такі ж самі повноцінні учасники суспільного життя, як і всі інші», – відзначила мати учасниці проекту Світлана Сапсай.
До реалізації проекту активно долучилися поважні організації та установи, які стали медійними партнерами проекту, серед яких: Національна спілка журналістів України, Національна Асамблея людей з інвалідністю України, Управління Верховного комісара ООН у справах біженців (УВКБ ООН) в Україні, Державний науково-методичний центр змісту культурно-мистецької освіти, Міжнародний дитячий медіафестиваль «ДИТЯТКО», ГО «Перекладачів жестової мови та людей з інвалідністю «Міст», ГО «Дитячі обійми», ЛОМГО «Асоціація молодих інвалідів Східного Донбасу – СХІД».
«Це проект, у якому процес не менш важливий, ніж результат. Саме процес створення культурного продукту за проектом дозволив створити мережу – дитячу, дорослу, партнерських організацій – завдяки якій можна й надалі розвивати цей напрям і досягати нових результатів», – наголосила перший секретар Національної спілки журналістів України Ліна Кущ.
Усі телепрограми за проектом з’являться у вільному доступі в мережі Інтернет на офіційному YouTube-каналі VESELKA TV уже протягом цього тижня. До того ж найближчим часом цикл телепрограм транслюватиметься в ефірі національних і регіональних телеканалів, а також їх буде розміщено на діджитал-платформах (зокрема на вебплатформі «1+1 video»). «Проект триватиме до 5 березня 2021 року, але його результати залишаться назавжди», – підсумувала керівник проекту, голова ГО «Веселка ТВ» Діна Ібрагімова.
Контактна особа: 066-975-73-88, tv.veselka@gmail.com (Станіслав Гнутов, координатор культурно-мистецького проекту «МИ В ЕФІРІ плюс», член НСЖУ).
Посилання на онлайн-трансляцію пресконференції за проектом «МИ В ЕФІРІ плюс»:
Посилання на плейлист циклу створених телепрограм і відеофільм за проектом «МИ В ЕФІРІ плюс»: https://youtu.be/Dr4O6wi4CWk?list=PL9vgYkDWSPsGyK5n-OLbzwfooRZbHOf3p
Фото: інформаційна агенція «Укрінформ»
Георгий ПОЧЕПЦОВ, rerzonans.kz
Известный пропагандист сталинского времени Л. Мехлис, например, “прикрепил к коляске своего сына Леонида портрет Ленина, а затем в «большевистском дневнике» описывал воспитание «нового человека» («Ребенок часто на него смотрит»)” [1].
При этом Сталин, развернув в стране мощнейшие пропагандистские механизмы, в то же время тщательно отслеживал пропаганду себя, останавливая множество инициатив. Например, отменил выход книжки о собственном детстве:
"ПИСЬМО И. В. СТАЛИНА В ДЕТИЗДАТ ЦК ВЛКСМ от 16 февраля 1938 года по поводу подготовлявшейся Детиздатом книги “Рассказы о детстве Сталина” Я решительно против издания “Рассказов о детстве Сталина”. Книжка изобилует массой фактических поверхностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, “добросовестные” брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом. Но это не главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личности вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория “героев” и “толпы” есть не большевистская, а эсеровская теория. Герои делают народ, превращают его из толпы в народ — говорят эсеры. Народ делает героев — отвечают эсерам большевики! Всякая такая книжка будет вредить нашему общему большевистскому делу. Советую сжечь книжку" [2].
Известно, что Сталин остановил пьесу Булгакова “Батум” о своих молодых годах. То есть определенное понимание вредности такой гигантской пропаганды у него было. Сталин посчитал пьесу хорошей, но все равно отменил постановку. Т. Шумилина увидела такие причины этого решения в следующем, но так ли это мы никогда не узнаем: “Много копий было сломано с тех пор в спорах и догадках, почему Сталин не разрешил постановку пьесы, хотя и одобрил ее. Мне кажется, ответ лежит на поверхности. Был октябрь 1939 года. Вторая Мировая война уже началась. Немцы взяли Варшаву. Можно предположить, что напоминание о классовых битвах, смертельно раскалывавших российское общество, и его, вождя, роли в этих сражениях, Сталин посчитал вредным для данного политического момента. Яркое, талантливое изображение классовой борьбы могло сработать на дезинтеграцию общества. В те дни на воспитание патриотизма и объединение еще не остывшего от классовых сражений народа работали все доступные средства, искусство, особенно кино, стояло в первых рядах. На укрепление национального единства – кинофильм «Свинарка и пастух» режиссера Ивана Пырьева (1941 год). На пробуждение мужества, стремления защитить Родину вплоть до самопожертвования, гордости за страну и народ, – «Александр Невский» Сергея Эйзенштейна (1938) и «Суворов» Всеволода Пудовкина (1940). Все: поэты, художники, композиторы, публицисты – вносили свой вклад” [3].
Вот еще одна интерпретация: “в соблазн сталинизма (в смысле упования на вождя как на некую высшую надежду и справедливость, искомую защиту от насилия и произвола со стороны его же сатрапов) на какое-то время впадали многие известные люди 30–40-х годов, в том числе и писатели, и ученые, несмотря на то что их собственная жизненная судьба, искалеченная сталинским режимом, должна была, казалось бы, настроить их совсем иначе. Этот нравственно-психологический феномен тех лет еще по-настоящему не изучен и не объяснен. Влияние его ощущается и в сегодняшней нашей действительности, дающей немало примеров живучести корней сталинизма в сознании и поведении людей” [4].
И еще: “Дело в том, что в 30-е годы, начиная со знаменитого телефонного звонка, Сталин жил в творческом сознании Булгакова постоянно, он обращался к нему не только мысленно, но и реально. Нет прямых доказательств того, что невзгоды, которые выпали в то время на долю писателя, он связывал прежде всего с именем вождя. Напротив, он пытался преодолеть их с помощью Сталина, сохраняя определенные надежды на понимание и соучастие со стороны последнего. Недаром в своих неоднократных письменных обращениях к генсеку Булгаков просил его быть своим «первым читателем», просил его о личной встрече, о заступничестве. Вспомним трактовку «Батума» современными авторами как сугубо критического произведения и задумаемся на минуту: мог ли Булгаков одной рукой писать письма-прошения, обращенные к Сталину, а другой рукой — антисталинскую пьесу? Он мог заблуждаться насчет Сталина, но двоедушие ему не было свойственно”.
Пропаганда вчера жила в одних условиях, пропаганда сегодня в совершенно других. Даже само слово “пропаганда” спрятали в историю лишь тоталитарных государств, заменив его сегодня информационными и психологическими операциями, операциями влияния и под. красивыми новыми обозначениями той же работы по изменению картины мира в головах населения. Причем в наше время еще более серьезно влияют на мозги бизнес интересы, а не политика. В свое время интересы бизнеса породили рекламу и паблик рилейшнз, которые выполняют такую же важную задачу, как и производство товаров. Без столь же интенсивного потребления невозможно интенсивное производство. Но построенное общество назвали обществом потребления, но не обществом производства.
Таким же влиянием обладают и новые технологии, которые решительно строятся и перестраивают мир: “Любовь 20-30-летних к социальным сетям породила огромную индустрию влияния и дала жизнь новым отраслям и площадкам онлайн-торговли. Важнейшую роль здесь сыграл Instagram: согласно исследованиям, миллениалы не только покупают одежду и продукты, которые хорошо выглядят на фотографиях, но и путешествуют, опираясь в основном на фактор, называемый instagrammability(«инстаграмность»). По данным британского издания Independent, почти половина молодых путешественников выбирает поездки в те места, которые хорошо смотрятся на снимках в соцсети: чтоб не только самим насладиться пейзажами, но и заслужить всеобщее одобрение и получить новых подписчиков. Это подтверждают и другие отчеты. После «высокой инстаграмности» среди важных пунктов миллениалы отметили стоимость и наличие алкоголя, возможности для личного развития и местную кухню. Осмотр достопримечательностей остался на последнем месте — за него проголосовали 3,9 процента опрошенных. Таким образом «инстаграмность» затронула большую и значимую сферу, и владельцы отелей бросились делать свои апартаменты фотогеничными, а рестораторы принялись за экстравагантные подачи традиционных блюд” [5].
И еще: “Предполагалось, что подрастающее поколение не захочет тратиться на то, что всегда доставалось даром, однако внезапно аналитики сайтов обнаружили необычную тенденцию: огромное число молодежи финансово поддерживает эротические платформы. «Миллениалы вполне могут стать спасителями порноиндустрии», — заключает сейчас Хоукинс. Более половины платных подписчиков его сайта — 20-30-летние. У его коллеги из PornHub более интересные наблюдения: почти 70 процентов премиум-подписок платформы принадлежат миллениалам, однако половина «бесплатных» потребителей — юзеры этой же возрастной категории. Постоянный и подробный сбор личных данных пользователей на сайтах для взрослых позволяет оценить аудиторию довольно точно” (там же).
Все характеристики пропаганды, которые стали определяющими сегодня, присутствовали и вчера только не были тогда такими важными. Из вторичных требований они стали первичными. Зачем, к примеру, бороться за внимание аудитории в сталинское время, когда аудитория и так обязана была внимать пропагандистским потокам. Кстати, сегодняшний поток новостей из самого независимого источника все равно является таким, который отражает определенную картину мира, что происходит как за счет отбора событий для освещения, так и из-за той точки зрения, которая берется за основу при описании события. Человек попадает в ловушку якобы объективности, хотя она системно отвергает любые другие точки зрения.
Все любят достигать своих целей наиболее оптимальными путями. Секретарь политбюро Б. Бажанов, например, написал в своих мемуарах такое: “Интересная деталь. Я хотел узнать, какими книгами чаще всего пользовался Ленин. Как мне сказала Гляссер [М. Гляссер – личный секретарь Ленина – Г.П.], среди этих книг была “Психология толпы” Густава Лебона. Остается гадать, пользовался ли ею Ленин как незаменимым практическим ключом к воздействию на массы или извлек из замечательного труда Лебона понимание того, что, вопреки наивным теориям Руссо, то сложное вековое переплетение элементов жизни декретами фантазеров и догматиков изменить совсем не так легко (отчего после всех блестящих, революций и возвращается всегда ветер “на круги своя”) [6].
Одно из главных свойств пропаганды является индустриальный характер как ее создания, так и распространения. Творчество здесь не может быть случайным, а должно соответствовать определенному идеологическому канону. Для писателей в СССР придумали канон в виде социалистического реализма, прикрывшись фигурой уровня М. Горького. Союз писателей должен был стать таким же заводом или фабрикой только по производству романов. А на следующем этапе точно так массово и одновременно вступали в действие читатели. Советский Союз моделировался как гигантская фабрика, где все вместе должны идти на работу, а потом в библиотеки и театры.
Е. Добренко в предисловии к своей книге “Формовка советского писателя” вносит такое уточнение: “Соцреализм – это не “управляемое искусство”, как утверждала традиционная советология, но самоуправляемое, не контроль, но самоконтроль: для советского писателя не может быть “проблемы цензуры”, ибо в той мере, в какой цензурирование превращается из составной части “творческого акта” советского писателя во внешнюю для него проблему (или, того более, в преграду), он перестает быть советским писателем в прямом смысле слова” [7]. И еще уточнение: “Превращение автора в собственного цензора – вот истинная история советской литературы“.
Создание канона соцреализма приписывают Сталину. Хотя на самом деле за несколько месяцев до сталинских слов их произнес И. Гронский [8]. Сегодня мало кто помнит его, а тогда “руководители партии по вечерам часто собирались на квартире Гронского. В ту пору партийное руководство еще заигрывало с интеллигенцией. Однажды, вспоминал Гронский, он был свидетелем такой сцены. Сталин был в хорошем настроении и часто поднимал бокал. К нему подошел Бухарин и сказал: “Коба, тебе больше нельзя”. И тут Гронский заметил, как сверкнул глаз вождя: “Николай, запомни: мне все можно…” И.М. Гронский был председателем оргкомитета по подготовке Первого съезда советских писателей. Открывал съезд Максим Горький, а с докладом на нем выступал Гронский. Он же вместе со Сталиным впервые ввел в оборот термин “социалистический реализм”. Отношения с Горьким у Гронского были сложными. Когда Сталин решил присвоить имя писателя Нижнему Новгороду, Тверской улице в Москве и Московскому художественному театру, Гронский попытался “чуточку остановить вождя”, заметив, что МХАТ “больше театр Чехова”. “Не имеет значения, резко оборвал его Сталин и тут же шепнул: Он честолюбивый человек. Надо привязать его канатами к партии”. Гронский был человеком не робкого десятка. Когда арестовали Тухачевского, он позвонил Сталину. “Не лезь не в свое дело”, отрезал вождь. То же повторилось, когда чекисты взяли Блюхера. Сталин не захотел говорить с Гронским и повесил трубку…А в 1937 году взяли самого Ивана Михайловича. По необоснованному навету он провел в тюрьмах и лагерях ГУЛАГа более шестнадцати лет” ([9], см. также [10 – 12]).
Соцреализм можно трактовать как попытку создания новой пропаганды, поскольку он должен был выполнять несвойственные литературе как искусству функции. Советская литература не была просто литературой, она была объединением двух стихий, облегченных в вербальную форму, – развлечение и пропаганды. Перед ней все время ставились отнюдь не литературные задачи. Если школа или вуз давали пропаганду в официальной обстановке, то литература имела возможность войти в каждый дом, работать в неофициальной обстановке, куда пропаганде не так легко проникнуть.
СССР все время ожидал войны: “Передел мира в 1930-е годы еще не был завершен, СССР готовился к возможной новой войне. Художественное слово могло быть использовано как инструмент влияния на настроения и убеждения населения. Так, литература о Гражданской войне должна была показать, кто боролся за народные интересы, это сказывалось на доверии читателей к новой власти и желании с ней сотрудничать, а произведения о военной угрозе и будущей войне мобилизовали на повышение темпов производства и готовили будущих добровольцев. Художественная литература, обладавшая высокой степенью воздействия на читателя, попадала в сферу государственных интересов и контроля” [13].
Кроме военных, к войне готовились заводы и фабрики, молодежь сдавала нормы ГТО, чтобы быть сильными и иметь возможность стать в ряды советской армии. Ученые разрабатывали новые виды вооружений. Это был единый социальный механизм.
Естественно для писателей тоже нашлось место, ведь они должны были доказывать правильность построенного мира. Для обучения писателей их действиям в будущей войне даже была проводились специальные игры в рамках их подготовки: “Занятия завершились проведением 19 и 27 мая двух ходов военно-писательской игры. Вечером после лекции участникам сообщали вводные данные (так, во время первого хода дали информацию о том, кто напал, кто поддерживает врага, огласили лозунги ЦК ВКП(б) по поводу войны, прочитали отрывок перехваченной радиопередачи противника и тексты его листовок). После знакомства с основной информацией участники получали задание за ночь написать произведение определенного жанра и размера на указанную тему” (там же).
И последнее: “Проведение военизаторских курсов, разработанных «в точном соответствии директиве отдела печати ПУР’а», было одним из способов формирования советской оборонной литературы. Влияние на писателей оказывалось целенаправленно и постепенно — от предварительной подготовки к добровольной и добросовестной работе через теоретическое обучение к выходу в творчество, контролируемое отзывами, с возможностью скорректировать недостатки. Писатель должен был понять, каких произведений от него ждут, сам себя направить, стать себе цензором, чтобы в отзывах руководства уже не было необходимости” (там же).
Перед нами полностью индустриальный способ создания писателя военного профиля. Жесткое время требовало жесткого инструментария. Здесь точно ставились задачи по производству конечного “продукта”. И этот тип литературы еще сильнее соответствует задачам пропаганды.
Сталин называл писателей “инженерами человеческих душ”, А Хрущев – “автоматчиками партии”. И это, помимо прочего, отражает разные исторические периоды. у Сталина – это время создания советского человека, у Хрущева – время защиты этого человека от “тлетворного влияния Запада”. Но в любом случае литература использовалась как мягкая форма пропаганды, создаваемой на развлекательной платформе.
Литературный поток, как мы отметили выше, был перестроен с индивидуального в коллективный. Это делалось как за счет цензуры так и за счет редактуры и системы госзаказов. Текст не мог быть просто литературой, он должен был выполнять определенную задачу.
Вот еще один такой литературы, направленной на поддержание официальной онтологии мира. Это Н. Шпанов, который первый в русской литературе создал образ сыщика (см. о нем [14]). То есть попал в самую точку развлекательного модуса.
Однако за свою военную фантастику, кстати, изданную Воениздат, Шпанов получил сполна после нападения Германии не из литературного, а из реального мира: “В 1939 году вышла фантастическая повесть Николая Шпанова «Первый удар». В ней описывалось вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз. У Шпанова советские войска давали решительный отпор противнику и сразу же переносили боевые действия на вражескую территорию. Впоследствии Шпанова стали называть чуть ли не главным виновником поражений Красной Армии в первые месяцы настоящей войны: дескать, его книга породила шапкозакидательские настроения” [15].
Но тут сыграло роль то, что по книге был сделан фильм, что резко усилило его воздействие: “«Большевики – не пацифисты. Мы – активные оборонцы. Наша оборона – наступление», – заявляет в повести майор Гроза. Шпанов не только писал о том, что война неизбежна, но и называл открыто врага – Германию. Надо сказать, что первоначально писатель старался использовать условные названия, хотя и достаточно прозрачные – Франкофония, Альбиония и т. д. В 1938 году на экраны вышел поставленный по его сценарию художественный фильм «Глубокий рейд», в котором рассказывалось о предпринятом в ответ на нападение рейде трех советских эскадрилий в тыл противника. Советские летчики уничтожали столицу врага и стратегические военно-промышленные центры. «Кто силен в воздухе, тот в наше время вообще силен», – эти слова Клима Ворошилова были поставлены в качестве эпиграфа к фильму” (там же).
Это как сегодняшняя борьба онлайна и оффлайна. Фильм как новая технология вошел в мозги намного легче и закрепился там. Собственно говоря, такой “шапкозакидательской” была и вся политика и идеология того времени.
Предисловие к книге написал Герой Советского Союза М. Водопьянов. Здесь говорилось: “Совершенно понятно, что буржуазные авторы, как представители интересов капиталистического мира, вовсе не ставят перед собой задачу дать более или менее правдоподобную картину будущей войны, а стараются прежде всего доказать то, что нужно их хозяевам – капиталистам, – подчеркивал Водопьянов. – В этой книге, впервые в военно-фантастическом романе, мы видим то, что известно нам, но на что так старательно закрывают глаза иностранные романисты: мы видим, что рабочие и крестьяне в зарубежных странах – на нашей стороне” (там же).
А “бить врага на его территории” было сказано К. Ворошиловым в 1936 г. на митинге в Киеве. Дословно из словаря крылатых слов: «Если враг нападет на Советскую Украину, на Советскую Белоруссию или на другую часть Союза, мы не только не пустим врага в пределы нашей Родины, но будем бить его на той территории, откуда он пришел». А также: «…Если противник появится, бить его обязательно на его территории» [16]. Стоит он и в списке советских пропагандистских лозунгов во второй мировой войне [17].
И еще интересная информация: “Совершенно неожиданно для самого писателя повесть имела оглушительный успех, в короткий срок вышло 5 книжных изданий огромными тиражами. Повесть Шпанова, как заметил К. Симонов, «твердой рукой поддержана сверху». Роман был рекомендован к изучению всем трудящимся, красноармейцам. Извещение о его выходе со специальной аннотацией было дано в журнале политического Управления РККА «Политучеба красноармейца», а первое издание книги вышло в серии «Библиотека командира». Как показали исследования архивных материалов, этой «рукой» оказался И. Сталин, который лично ее читал и оставил карандашные заметки. Интересно также, что после подписания 23 августа 1939 года советско-германского договора о ненападении (пакт Молотова – Риббентропа) повесть на некоторое время была изъята из продажи. Впрочем, запрет был аннулирован после нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года” [18].
Книгу запустили как идеальный пропагандистский материал, что отражают как дополнительные тиражи, так и организованное обсуждение: “Всего выйдет пять изданий «Первого удара» (одно из них, наиболее престижное, выйдет с предисловием Героя Советского Союза полковника М. Водопьянова). Без учета январской книжки «Знамени» повесть Шпанова напечатают «Гослитиздат» (Роман-газета) — 275000 экз., «Детиздат» — 25000 экз., «Советский писатель» — 10000 экз. Двумя изданиями отметится «Воениздат» (тиражи не указывались). В течение нескольких месяцев 1939 г. повесть «Первый удар», если довериться данным К. Симонова, будет напечатана небывалым для того времени пятисоттысячным тиражом. Пока типографии снабжали торговую сеть и библиотеки книгой Шпанова, в прессе началась скоординированная хвалебная кампания. Одним майским днем газеты «Правда» и «Красная звезда» откликнулись рецензиями полкового комиссара М. Миронова и батальонного комиссара А. Амелина. Для редакции армейской газеты это была своеобразная «явка с повинной». Спустя месяц ей приходилось дезавуировать статью А. Кривинова. Батальонный комиссар Амелин, входивший в ближайшее служебное окружение заместителя наркома обороны Л. Мехлиса, писал, что Кривинов не сумел по достоинству оценить эту книгу и совершенно необоснованно дал о ней отрицательный отзыв. По словам Амелина, лишь некоторые командиры высказались против «Первого удара», но в целом повесть была признана замечательной: «Повесть „Первый удар“ — глубоко патриотическое и продуманное произведение, которое будет пользоваться у читателей большим и заслуженным успехом». Механически пересказывая сюжет повести, Амелин оптимистично добавил: «Действительность превзойдет фантазию этой повести». Не поскупился на добрые слова и полковой комиссар Миронов. «Повесть тов. Шпанова — фантастика, — отмечал М. Миронов, — но она очень реалистична, правдоподобна. В повести нет надуманности. Фантастика богата обобщениями современной действительности. Идет ли речь о людях, о технике или о политике — всюду чувствуешь, что они взяты из живых наблюдений нашего времени, основаны на серьезных знаниях и анализе предмета». В заслугу Шпанова ставилось отсутствие ходульных схем и шапкозакидательных баталий. Наиболее принципиальная и, можно сказать, директивная рецензия «Книга о будущей войне» за подписью В. Вишневского появилась в главном теоретическом журнале «Большевик»” [19].
Д. Быков, написавший эти слова о Шпанове, высказывается еще так: “Агитационная литература бывает первоклассной, как у Маяковского, второсортной, как у Шпанова, или позорной, как у его нынешних наследников” (там же). Так что Шпанов не так и плох для своего времени.
Но есть и хвалебные слова: “Как ни странно, в иных своих сочинениях — преимущественно аполитичных, случались у него и такие, — Шпанов становится похож на Каверина времен «Двух капитанов»: есть у него эта совершенно ныне забытая романтика полярных перелетов, путешествий, отважных покорителей безлюдных пространств и т.д. Мы представляем тридцатые годы царством страха, и так оно и было, — но всякая насыщенная эпоха многокрасочна: наличествовала и эта краска — юные запойные читатели, конструкторы самодельных приемников, отмечавшие по карте маршруты челюскинского и папанинского дрейфа; героями этой эпохи были не только Ворошилов и Вышинский, но и Шмидт, и Кренкель, и Ляпидевский. Шпанов ведь не кремлевский соловей, не бард генштаба: он романтизирует то, что достойно романтизации. И оттого даже в насквозь идеологизированном, шапкозакидательском «Первом ударе» есть прелестные куски” (там же).
Быков также делает перенос от Шпанова к этапу современной пропаганды: “Шпанов верил в то, что писал. Это и есть чистое сливочное масло пропаганды: главной особенностью так называемого суверенного дискурса является не экспертная, а экспортная его природа. То есть ориентация на другого потребителя — заграничного ли, отечественного ли, живущего этажом ниже. Сами хозяева дискурса не верят ни одному своему слову и даже подмигивают тем, кто кажется им «своими»: ну вы же видите. А Шпанов — верил. Может быть, потому, что он был не такой умный, а может быть, потому, что слова хозяев дискурса не так расходились с делами, и дети главных идеологов ксенофобии не обучались за границей, и заграничных вкладов у них тоже не было. Есть только один рецепт качественной агитлитературы: ты должен хотеть жить в мире, который рисуешь в качестве положительного образца, и верить в собственные слова. Это, кстати, касается в первую очередь утопии Стругацких, которые сформировались под прямым влиянием раннесоветского утопизма. Позднесоветские времена были в основном отмечены уже антиутопиями о холодных противостояниях, осадах и подкупах; апофеозом этой белиберды стало кочетовское «Чего же ты хочешь?», роман во многих отношениях фантастический, в том числе фантастически смешной. Символично, что раннесоветская утопия была о страшной войне, а поздние апокалиптические сочинения — о мире; почувствуйте разницу самого качества жизни. Впрочем, это отчасти и возрастное: молодость сильна и бесстрашна — старость слабеет и всего боится, кругом враги, не вылезешь из норы своей коммунальной, чужие дети хамят, соседка нарочно рассыпает по кухне свои крашеные волосы…” (там же).
В. Токарев в своем обширном анализе предвоенной советской утопии напишет, что будущую войну видели как часть “поступательного движения” первых советских пятилеток [20]. В литературу была вмонтирована и “коминтерновская мифология”, что СССР поможет зарубежный пролетариат. Будущая война будет войной революционной, которая уничтожит капиталистическое окружение. Советский пропагандистский образ будущей войны полностью соответствовал формуле оптимизма. Творцы военных утопий заблуждались, веря риторике власти.
И еще несколько цитат из наблюдений Токарева, причем хорошо понятным при взгляде из сегодняшнего дня:
– “Антиципация подчеркивала “человеческий контраст” между советскими людьми и представителями капиталистического мира. Противник изображался убогим и недальновидным, физически немощным или трусоватым”;
– “Жанр военной утопии в Советском Союзе культивировался с благословения Сталина, чью фигуру и деятельность современники, так или иначе, ассоциировали с Будущим (“жестокий таран, пробивающий дверь будущего”, “символ, означающий хлеб и будущее” и т. п.). Траектория сталинского воображения была более заземленной, чем у иных советских лидеров, однако Сталин, не менее других, был озабочен Будущим. Чтобы не ошибиться в политике, надо смотреть вперед, а не назад, — поучал советское общество Сталин. Он скрупулезно калькулировал подчиненные ему ресурсы и просчитывал дистанцию, которая лежала между ним и целью. Идеология позволяла Сталину сконструировать грядущее, пятилетние планы — конкретизировать его контуры, искусство в духе антиципации — сделать будущее заманчивым. И, безусловно, роль и влияние Сталина на советскую антиципацию были решающими. Редактор “Правды” Л. Мехлис, знавший настроения “хозяина”, призывал литераторов, того же Киршона, ответить собственными произведениями на японские романы, в которых описывался разгром русских войск в будущей войне28. По сталинскому совету драматург В. Киршон пишет пьесу о будущей войне (“Большой день”). Не возразит Сталин против переориентации Киршоном пьесы с Японии на Германию, чью национальную характеристику, во избежание дипломатических осложнений, затушевали, обозначив врагов как фашистов. Видимо, не только благодаря меценатству наркома Г. Ягоды, с которым драматург был дружен, сколько при поддержке Сталина пьеса Киршона вопреки “традиции театральной медлительности” была оперативно поставлена в 68 ведущих театрах страны (по данным самого Киршона, пьеса шла в 100 городах)”;
– “За военными утопиями Сталин закрепил особые функции — педагогическую и мобилизационную. Как однажды выразился Сталин, танки ничего не будут стоить, если души у них будут гнилыми, поэтому производство душ важнее производства танков. Военные утопии должны были морально подготовить современников к будущим испытаниям, воспитать в них все необходимые для войны бойцовские качества. Одновременно жанр утопии напоминал современникам о близости войны и необходимости “держать порох сухим””;
– “Повесть Шпанова приобрела качества эталона и отразилась на творчестве других писателей. В 1939 г. попытался возобновить работу над романом “81 день. То, чего не будет…” прозаик И. Кремлев-Свен, многолетний сотрудник журнала “Крокодил”, автор запрещенной к тому времени коммунистической утопии “Город энтузиастов”. В 1935 г. им были сделаны наброски авантюрного романа о будущей войне Советского Союза против Германии и Поль-ши108. Действие романа разворачивалось как будто в двух измерениях — вымышленном мире и в реальности. Согласно сюжету, за пять лет до второй мировой войны в одну из московских редакций незнакомый седеющий человек — “Генерал” — принес рукопись на тему о грядущей войне, с которой, в редакции, кажется, так и не удостоились поинтересоваться (“за последнюю шестидневку это восьмой роман о предстоящей войне. Кажется, в Москве не осталось ни одного управдома, который не писал бы романа на эту тему”)”.
Повсюду проскальзывает индустриальная составляющая в создании литературы нужной направленности. Можно было производить танки, можно литературу, а можно и души…
Литература того времени напрямую соприкасалась с жизнью. Именно поэтому и была возможна сцепка развлекательности и пропаганды. Идеология, конечно, требовала своего, но литература тоже была сильным конкурентом, поскольку именно она обеспечивала развлекательность, а значит, и читателя для этой идеологии. Идеология в стенах университета одна, в школе – другая, дома – третья.
Есть идеология сакральная и потому дословная, реализуемая в виде собраний сочинений классиков. Это первая идеологическая система, с которой работали, например, идеологи ЦК. А есть вторая идеологическая система, которая могла интерпретировать (в статье), толковать (в лекции), воплощать (в литературе). Массовое сознание имело дело только с этой второй системой. Первая система не разрешает вариаций, можно только одну цитату побеждать другой. Вторая система, являясь реализацией первой в материальном воплощении, разрешает определенные вариации.
Первое лицо в стране сразу обрастало квази-сакральностью. Поддержанием ее на должном уровне и занималась пропаганда. Например, Л. Брежневу написали воспоминания [21 – 22]. Они были призваны усилить его статус руководителя страны как участника всех важных событий ее истории.
Выступления первых лиц всегда наполнялись цитатами для поддержания передачи сакральности из прошлого в настоящее. Правда, Л. Брежнев сам говорил своим спичрайтерам, чтобы в речи было поменьше цитат, говоря, что все же знают, что Леня Брежнев этого не читал. Зато пропагандистам приходилось читать самого Брежнева, хоть это были и тексты его спичрайтеров (см. о работе советских и постсоветских спичрайтеров [23 – 24]).
А. Бовин был наиболее известен из них. Он был “автором всех известных «сентенций» Брежнева: «Экономика должна быть экономной», «Мы встали на этот путь и с него не сойдём». Он так привык к своей роли, что позволял себе не те высказывания: “Независимая позиция Бовина привела к его мирному «изгнанию» в газету «Известия». «Коммерсант» приводит легенду, которая гласит, что на какой-то дружеской вечеринке его спросили, читал ли он последнюю речь Леонида Ильича. «Что значит „читал“? Я её писал», — ответил Александр Бовин и на следующий же день начал новую карьеру — политобозревателя газеты «Известий» [25].
Это индивидуальный и одновременно очень коллективный труд, поскольку визируют и читают его многие, хотя в памяти слушателей остаются только некоторые удачные места, созданные спичрайтерами.
Такое же коллективное творчество было и у советских писателей, на текст влияют рецензенты, цензура, редактура. В результате текст может измениться до неузнаваемости. Вернувшись к творчеству Шпанова, приведем мнение о нем сегодняшних исследователей. Вот по поводу романа “Поджигатели” [26]:
– “У конспирологии Шпанова есть еще одна особенность. В его нарративах практически отсутствует категория «внутреннего врага» в точном смысле слова. Тайный враг проявляет себя в его произведениях попытками проникновения на территорию СССР, причем его инфильтрации обычно пресекаются либо на пограничной, либо на чужой территории. Характерное для середины 1930-х годов отождествление шпиона с оппозиционером, оппозиционера с нарушителем общепринятой морали, а последнего — практически с кем угодно, включая ближайших родственников, не свойственна реальности, которую конструирует Шпанов. Советские люди для него прежде всего цельный коллектив. Если исключения из этого правила встречаются, они остаются именно исключениями”;
– “роман Шпанова «Поджигатели» именно так теперь и квалифицируют — первый отечественный политический роман, справедливо характеризуя его как прообраз романов Ю.С. Семенова”;
– над текстом была коллективная работа двух редакторов: “роль редакторов в формировании окончательного текста «Поджигателей» остается крайне существенной. Причем не только объем, не только стиль — целая новая идея американского заговора была внедрена в текст Шпанова его доброжелателями. Кроме идеологической сферы и стилистической, редакторы смело вторгались в сюжет: они воскрешали персонажей в угоду героико-оптимистической правде, не считаясь ни с первоначальной авторской волей Шпанова, ни с историческими фактами. Конечно, Шпанов написал основной массив текста, но принципы, по которым он формировал окончательный текст, изобретались отнюдь не только им или даже скорее не им”.
И выводы по этому типу работы: “Очевидно, что случай «Поджигателей» не был исключительным. Советские писатели вполне отдавали себе отчет в том, что пишут они отнюдь не в творческом одиночестве. История Шпанова, вместо которой могла быть и другая, лишь наглядно показывает, как конкретно реализовывалось авторство в «сталинской» литературе. Это не опосредованное деиндивидуализированное коллективное авторство, а непосредственное, подразумевающее конкретных исполнителей. Конечно, редакторы и цензоры были изобретены не советской властью, но степень их участия в писательском труде разнится от одной исторической ситуации к другой. Понятие «соцреалистического автора» включает в себя скрываемое от публики конкурентное индивидуальное соавторство. Если мы хотим разобраться, кем был автор советского текста, имеет смысл учитывать всех, кто стоял за именем, напечатанным возле заголовка. «Первичный соцреалистический автор» на самом деле поставлял лишь сырой материал, или, пользуясь термином В. Сорокина, «сало», из которого совершенно конкретные лица готовили окончательный «соцреалистический продукт». «Соцреалистического автора» можно перечислить по именам — в этом его принципиальное отличие от растворяющегося в дискурсе автора «фукольдианского» и «бартовского» (которого, впрочем, никто не отменял — это просто иного уровня абстракция). Типичный поставщик советского «сала» находился в постоянном конфликте с «поварами». «Самоцензура» на практике очень редко выполняла свою функцию по защите оригинального текста от внешнего вмешательства” (там же).
Советская цензура и редактура могла просто запрещать, а могли и должны были помогать сделать нужный тип текста. При этом иногда использовались очень сложные виды разрешений-запретов. Например, зав. отделом агитации ЦК А. Стецкий писал Сталину по поводу пьесы Эрдмана “Самоубийца” 5.09.1931: “пьеса «Самоубийца» Эрдмана сделана талантливо и остро. Но она — искусственна и двусмысленна. Любой режиссер может ее целиком повернуть против нас. Поэтому эту пьесу, ее постановку можно разрешить в каждом отдельном случае, в зависимости от того, какой театр и какой режиссер ее ставит” [27]. У Стецкого по жизни были и другие заботы, например, что включить в собрание сочинение Сталина [28].
Правда, тут следует добавить контекст ситуации. К Сталину обратился по этому поводу сам К. Станиславский, которому Сталин ответил витиевато так:
«ПИСЬМО И. В. СТАЛИНА К. С. СТАНИСЛАВСКОМУ 9 ноября 1931 г. Многоуважаемый Константин Сергеевич! Я не очень высокого мнения о пьесе «Самоубийство». Ближайшие мои товарищи считают, что она пустовата и даже вредна. Мнение и мотивы Реперткома можете узнать из приложенного документа. Мне кажется, что отзыв Реперткома недалек от истины. Тем не менее, я не возражаю против того, чтобы дать театру сделать опыт и показать свое мастерство. Не исключено, что театру удастся добиться цели. Культпроп ЦК нашей партии (т. Стецкий) поможет Вам в этом деле. Суперами будут товарищи, знающие художественное дело. Я в этом деле дилетант. Привет. И. Сталин» (цит. по [29]).
А. Стецкий, будучи зав.отделом партийной пропаганды и агитации, руководил пропагандистскими кампаниями в 1930-х гг.: организовывал разоблачения троцкистов, зиновьевцев, «вредителей», кулаков, «подкулачников» и прочих. После в 1938 и сам был расстрелян. Был “бухаринцем”, но в 1929 г. накануне осуждения на пленуме «группы Бухарина, Томского и Рыкова» выступил против Бухарина. И еще одно его пропагандистское решение. Он возглавлял кинокомиссию ЦК и “зарубил” александровских “Веселых ребят” за голливудский дух. Но Сталину комедия очень понравилась и фильм, и Г. Александров получили путевку в жизнь.
В.Огрызко пишет об А.Стецком, что мы вообще ничего о нем не знаем, подчеркивая такое: “Стоит отметить, что Стецкий подпускал к себе далеко не всех деятелей культуры. Как рассчитывал на него в своё время Виктор Шкловский! Летом 1932 года он, удручённый положением некоторых своих коллег, бросился за поддержкой в ЦК. «Мне очень хотелось бы увидеть Вас, – писал Шкловский Стецкому 3 июля, – чтобы поговорить о теории литературы, показать Вам книги, если они Вам неизвестны, рассказать о судьбе моих товарищей, рассказать, что их, как научных работников, уже скоро не будет. Вы не знаете Виктора Максимовича Жирмунского. Это был крепкий человек, а сейчас этот человек пьёт. Потому что просто жить не стоит» (РГАЛИ, ф. 562, оп. 1, д. 484, л. 2). Однако Шкловский зря обольщался. Стецкий вовсе не собирался помогать тем писателям и учёным, которых считали формалистами. Он свою задачу видел в другом – не допустить в литературе никакой крамолы, а если что-то где-то кто-то проморгал, то сразу найти и наказать виновников” [30].
И еще из истории, но которая могла быть другой: “Очередным испытанием для руководства ЦК и, в частности, для Стецкого стал семнадцатый съезд партии. Группа влиятельных партфункционеров – прежде всего Варейкис, Орджоникидзе, Куйбышев, Косиор и Эйхе – задумали потеснить Сталина и новым генсеком избрать Кирова. Но Киров от этой чести отказался, всё рассказав о планах своих коллег Сталину. Судя по всему, Киров успел предупредить о готовившихся акциях и Стецкого, с кем он сошёлся ещё в 1926 году в Ленинграде. Стецкий тоже сразу обо всём проинформировал Сталина. Но время изменить позицию недовольной группы было упущено. Не случайно в последний день на выборах нового состава ЦК Сталин, по данным Роя Медведева, получил 270 голосов против. Поэтому вождю пришлось пойти на подлог и скрыть от делегатов съезда реальные итоги голосования. Другое, что он сделал: в последний день смог провести в высшее руководство ряд своих сторонников. В частности, он предложил ввести Стецкого в состав Оргбюро ЦК” (там же).
Стецкий, который абсолютно никому неизвестен сегодня, формировал тот мир, в котором мы сейчас живем. Каждый малый шаг может иметь большие последствия в будущем.
В. Огрызко пишет: “Вскоре Стецкий получил ещё одну возможность отыграться на своём бывшем учителе Бухарине. В завершающую стадию вступила подготовка к первому съезду писателей. ЦК утвердил Бухарина одним из докладчиков о поэзии. Тот решил, что может позволить себе подготовить любой доклад. А Стецкий ему напомнил, что нет, надо исходить из партийных установок и обязательно представить текст доклада на утверждение в ЦК. Особо Стецкий оговорил, что Бухарину следовало осудить Маяковского за шараханья в последние годы жизни. Правда, Бухарин полностью следовать указаниям Стецкого не стал и, выступая на съезде, обрушился на Демьяна Бедного и целый ряд комсомольских поэтов. Чтобы дезавуировать крамольные оценки Бухарина, Стецкому пришлось срочно бросить на амбразуру проверенные кадры. Крамольное выступление Бухарина на писательском съезде вызвало приступ ярости у Сталина. Новый секретарь ЦК Жданов, с 15 мая 1934 года отвечавший за работу Оргкомитета Союза писателей, попытался часть вины свалить на Стецкого.
Заведующему Культпропом ЦК он тут же припомнил другую оплошность, связанную с фильмом Г.Александрова «Весёлые ребята». Стецкий расценил эту картину как балаган и не хотел выпускать на широкий экран. Но фильм увидел Сталин. А ему «Весёлые ребята» очень даже понравились. Однако Сталин наказывать Стецкого не стал. По одной из версий, он учёл другие заслуги Стецкого, который как руководитель Культпропа ЦК курировал не только вопросы литературы, но и печать, кино, музеи, где дела обстояли не так плохо. В частности, Кремль остался доволен тем, как Стецкий провёл реформирование ТАСС (чему очень сопротивлялся тогдашний руководитель агентства Я.Долецкий). В архиве сохранился один из докладов Сталину по этому вопросу. 19 января 1932 года Стецкий сообщил вождю: «Неверно, что перестройка работы ТАСС «в основном сводится к ликвидации его, как центрального информационного органа». Это – чепуха. ТАСС давно нуждался в перестройке. Центральные газеты специализированы. Созданы новые виды печати (как напр. районная печать). Задачи информации возросли и усложнились. А ТАСС пребывал в прежнем виде. И т. Долецкий упорно сопротивлялся каждому новому предложению. По-прежнему как и 10 лет назад вся внутренняя информация сосредотачивалась в одном отделе, который не был специализирован, отсюда шли все сводки и сведения и о транспорте и о промышленности, и о сельском хозяйстве и о прочем. Вся иностранная информация находилась, например, в особом отделе, но сводки для районной печати составлялись людьми, которые никакого отношения к этому делу не имели»” (там же).
Еще одно интересное наблюдение: “Возглавляя отдел пропаганды и агитации, Стецкий регулярно проводил установочные совещания с руководителями центральных изданий. На одном из таких совещаний он попросил журналистов воздержаться от неумеренных славословий в адрес вождя. «Товарищ Сталин, – отметил Стецкий, – очень недоволен культом, который поддерживается вокруг его личности. Каждая статья начинается и оканчивается цитатой из него. Однако товарищ Сталин не любит этого».Правда, уже через три недели он, как вспоминал Л.Треппер, заявил прямо обратное, что Политбюро «не одобряет подобную сдержанность Сталина»” (там же).
И последнее: “Арестовали Стецкого, по одним данным 24, по другим – 26 апреля 1938 года. Узнав об этом, драматург А.К. Гладков записал в дневник: «Со слов Х. подробности ареста Стецкого. Когда-то любимый ученик Бухарина, он предал своего шефа ещё в конце двадцатых годов и делал карьеру в то время, как его былые товарищи испытали ссылки, тюрьмы, расстрелы. Но и он лишился доверия. Или, м.б., его убрали как человека, знавшего что-то, что хочется забыть? Или те, кто моложе и лезут вверх, подставили ему ножку (что сейчас проще простого)?». После этого чекисты арестовали также жену Стецкого (её потом осудили на восемь лет) и мужа сестры Стецкого – Захара Чаусова, который до этого работал в Смоленском обкоме партии” (там же).
Это было временем когда на экране царило веселье, а в зале царил страх. И эти два чувства сопровождали советского человека всю его жизнь. Нам кажется, что мы что-то знаем о нашем прошлом. Но создается ощущение, что мы ничего не знаем. А может, это просто нам стало неинтересно сегодня. Мир имеет право на трансформации, но мы просто не всегда успеваем за ним.
Если вернуться в довоенное время, то следует признать, что это было не просто сложное время, а очень сложное, когда мягкими и жесткими методами пытались ввести новую модель мира, которая более соответствовала представлениям и задачам власти. И это была не просто модель мира в головах, а ожидаемая модель поведения в жизни.
Новая сегодняшняя пропаганда всегда будет вырастать из старой, поскольку, как считается, “стены”, в смысле институты любой новой власти, хранят память власти старой. Только сегодня происходит перераспределение инструментария: от жесткого к мягкому. Вчера приоритет отдавался первому, сегодня – второму. Но цели управления чужими мозгами сохраняются…
Литература
