Привітання професора, доктора філологічних наук, президента Академії української преси Валерія Іванова учасникам XIХ-го Міжнародного фестивалю-конкурсу «Прес-весна на Дніпрових схилах»
Привітання професора, доктора філологічних наук, президента Академії української преси Валерія Іванова учасникам XIХ-го Міжнародного фестивалю-конкурсу «Прес-весна на Дніпрових схилах».
17-19 травня 2021 року пройшов авторський онлайн-тренінг «Digital trainer: антитіла до інфодемії». Організувала захід Академія української преси за підтримки Фонду Фрідріха Науманна за Свободу.
Тренерками заходу були Тетяна Іванова, медіаексперта, докторка педагогічних наук, професорка, медіа та бізнестренерка, авторка численних підручників, посібників, монографій, методичних рекомендацій з проблем формування медіаграмотності та освіти дорослих та Світлана Ізбаш, медіатренерка, кандидатка педагогічних наук, доцентка, дослідниця андрагогічних принципів онлайн-навчання дорослих, розробниця багатьох вправ з медіаграмотності на цифрових онлайн ресурсах.
Навчання на сучасній онлайн-платформі MIRO дає учасникам можливість не тільки навчатися самим, але й організувати взаємодію як тренери та апробовувати різні методи інтерактивного навчання.
Валерій Іванов зауважив: «Не дивлячись на покращення ситуації з пандемією онлайн методи формування медіаграмотності залишаються потрібними та актуальними».
Тетяна Іванова поділилася думками: «Кожен наш тренінг неповторний і самобутній. Саме, на мій погляд, позитивно те, що ми тренери й учасники занурюємося в особливу освітню та творчу середу, в якій народжуються спільні відкриття. Відкриттям і прямо скажемо, "родзинкою" цього тренінгу була презентація тренерських проектів наших учасників Олени Лисенко "Медіамандала", в якій вона представила усвідомлене медіаспоживання інформації, а також робота Людмили Комашко "Краще один раз побачити", в якій автори методики познайомили нас з тим, що навіть в таких фактичних одиницях інформації, а саме фото можуть бути присутні маніпуляції, фейки і недостовірність представленної події. Дійсно, наш тренінговий проект "Digital-trainer": антитіла до інфодемії перетворюється у всеукраїнський клуб професіоналів тренерської майстерності!».
Світлана Ізбаш відзначила: «Тренінг "Digital-trainer: антитіла до інфодемії", який відбувся 17-19 травня 2021 р. УНІІКАЛЬНИЙ, тому що зібрав найкращих тренерів з різних куточків України, які не тільки навчалися, але й демонстрували свої успішні освітні практики навчання медіаграмотності. Сучасний освітній процес вимагає таких методик навчання, коли учасники самі створюють спільне освітнє середовище. Неймовірна синергія залученості і співтворчость панувала на нашому заході».
Gefördert durсh die Bundesrepublik Deutschland
За підтримки Федеративної Республіки Німеччина
Людина ХХІ століття не може жити без сучасних технологій: друковані книжки заміняються на електроні, паперові гроші – на розрахунок карткою, піша прогулка – на прогулку на гіроскутері чи моноколесі. В журналістиці ж все більшого попиту набирає digital журналістика.
Діджиталізація та медіа. Чому конвергентність знову в моді? Які компетенції та навички потрібні в журналістиці? Як визначити баланс, не втратити аудиторію, не програвати суди? Діджіталізація у спілкуванні. Чому не треба боятися камери та умовити на інтерв'ю. Цифрова безпека журналіста та як не постраждати фізично. На ці та безлич інших питань Ви знайдете відповідь на семінарі "Діджитал журналістика та сучасні виклики медіа" від Академії української преси у партнерстві з Національною спілкою журналістів України та Черкаським національним університетом імені Богдана Хмельницького за підтримки Фонду Фрідриха Науманна За Свободу.
Семінар "Діджитал журналістика та сучасні виклики медіа" проходитиме 27-28 травня 2021 року у м. Черкаси (Черкаська область).
Учасників забезпечуємо харчуванням. Витрати на проїзд і проживання не покриваємо.
Відбір відбуватиметься на конкурсних засадах. Обрані до участі отримують запрошення. Участь є безкоштовною. Кількість місць обмежена. Реєстрація завершується за 4 дні до початку заходу.
Захід буде проводитися при дотриманні усіх необхідних епідеміологічних вимогах.
У разі, якщо ви матимете підозру на високу температуру чи погане самопочуття - ми просимо вас утриматися від відвідування.
Учасникам, яких буде відібрано до участі, прийде повідомлення на електронну пошту або за вказаним під час реєстрації номером телефону.
_________
Контактна особа:
Юлія Рицик, асистент проектів АУП
(067) 372 27 33
info@aup.com.ua
Gefördert durсh die Bundesrepublik Deutschland
За підтримки Федеративної Республіки Німеччина
Георгий Почепцов, rezonans.asia
Пропаганда дает сразу готовые результаты, помогая пониманию мира. Однако это делается с точки зрения того, кто эту пропаганду порождает, давая нужные месседжи. Пропаганда – это подсказка мышлению, в каком направлении ему двигаться.
Пропаганда стремится описать нам мир, выгодный и приятный для власти. Госпропаганда всегда старается выйти на монопольное положение, либо заглушая, либо запрещая альтернативные источники информации. Но даже когда других вариантов нет, как это было в СССР, все равно на сцену пробивалась информация, пускай куцая, пускай отрывочная, но правдивая. И она создавала множество проблем для власти. Анекдоты и слухи тоже обходили цензуру, являясь хоть мини-, но все же выстрелом в сторону системы. Но судя по количеству анекдотов и слухов эти выстрелы не способны убить систему, они просто помогают жить человеку, который не верит пропаганде.
Современные телевизионные политические ток-шоу являются аналогом инструментария советского времени. Если тогда иное мнение просто замалчивали, то сейчас его подвергают разгромной критике и осмеянию. То есть используется инструментарий развлекательности, способный удерживать зрителей у экрана. Это не советские серьезные лица комментаторов с их размеренной речью, это крики и оскорбления, временами переходящие в драки. Это демократия с кулаками, заставляющая молчать своих противников.
Сегодня власти научились создавать мимикрию демократии с помощью искусного использования информации. С. Гуриев (с соавтором) называет этот феномен информационными автократиями. То есть государство как главный генератор информации ставит ее себе на службу, создавая миф разрешенной демократии.
Гуриев пишет: “Согласно собранным данным с 1946 по 2015 год, авторитарные лидеры в последние 30 лет стали реже прибегать к насилию и пыткам. Информационный автократ так же, как и классический, концентрирует в одних руках всю власть и старается руководить бесконечно долго, но не за счёт страха и насилия, а за счёт популярности. Сегодняшние автократии нового формата не прибегают к идеологии, она иногда даже запрещена. Теперь недемократические лидеры заботятся о своей популярности. Очень часто проводятся опросы общественного мнения. Помимо контроля информации, свой статус режим поддерживает за счёт снижения насилия и внедрения большего количество демократических практик. Исследователи отметили прямую зависимость: чем больше в авторитарной стране цензурируется информация, тем меньше население знает о существовании цензуры и наоборот – в более демократичных странах о цензуре говорят чаще. Само существование цензуры как таковой при режиме информационной автократии цензурируется. Информационное поле устроено так, что информированные элиты понимают, что происходит в государстве, но большинство не замечает происходящего из-за цензуры, о которой не принято говорить” ([1], см. также другие выступления С. Гуриева [2 – 5]).
Правда, и в сталинское (и даже в позднее советское время) люди не знали об институте цензуры, ведь с ним сталкивались не столько читатели или зрители, как писатели и режиссеры. Им перекрывался выход на публику, о чем сама публика особо и не догадывалась.
И еще очень справедливое замечание: “Полный контроль над информационным пространством позволяет авторитарному лидеру убедить большую часть общества, что у государства нет альтернативного правителя. При этом, согласно опросам, общество на самом деле поддерживает нелиберального лидера, если экономический рост экономики государства поддерживается на достаточном уровне. В отличие от тоталитарных лидеров прошлого, информационный автократ не применяет насилие и репрессии, которые направлены против народных масс, – они предназначены для недовольных представителей элиты” (там же).
“Все хорошо, прекрасная маркиза” – пелось в песенке, а если ты хочешь, чтобы и тебе стало лучше, то просто попридержи язык…
И еще одно важное замечание о том, что даже хорошо давать возможность уезжать недовольным: “Авторитарному лидеру всегда необходимы ресурсы для подкупа элит, поддержки машины пропаганды, политических консультантов и СМИ. Также ему необходимо вкладываться в социальную поддержку населения, чтобы основные массы не задавались вопросом о недостатке денег. В какой-то момент информационной авторитарии необходимо выбрать между телевизором и холодильником, то есть между тем, надо ли контролировать массы (телевидение) или кормить их (холодильник). Чем больше людей необходимо подкупить, тем больше режиму придётся тратить ресурсов. Если денег перестаёт хватать, то авторитарному лидеру приходится становиться более демократичным, но чаще всего он делает шаг назад в сторону тоталитаризма и террора. Если в стране слишком мало представителей образованной элиты, то информационная автократия не работает, и страна скатывается в диктатуру. С другой стороны, если образованных элит становится слишком много, то ресурсов контролировать всё инфополе может не хватить, и тогда информационная автократия может перерасти в демократию. Но в то же время недовольным элитам всегда дают возможность покинуть страну, и чем больше образованных людей уезжает, тем дольше авторитарному лидеру удаётся оставаться на своём посту” (там же).
Есть странное несоответствие между сложностью страны/задач и интеллектуальным уровнем ее лидеров советского времени. Кого бы мы ни взяли (Сталина, Хрущева, Брежнева, Андропова), у каждого из них какое-то непонятное вечерне-заочное образование. О Брежневе вообще пишут, что он книжек не любил… Все они сами речей не писали, а читали с трибуны то, что им готовили.
Как написали товарищу Брежневу спичрайтеры “экономика должна быть экономной, а он и повторил, и фраза зажила своей жизнью… Вот что значит хороший спичрайтер…Им был в этом случае А. Бовин. Мемуары Брежнева он не писал, а писали А. Мурзин, А. Сахнин и А. Аграновский [6]. В то время появился такой анекдот: “Леонид Ильич говорит дома супруге Виктории Петровне: “Все хвалят мою трилогию, может, мне самому прочитать?””.
Бовин дал хорошее интервью о Брежневе и Андропове, с которыми работал. И там есть такие слова: “При этом Андропов пытался что-то изменить в спецслужбах. При нем позволили уезжать евреям. При нем стали отдавать предпочтение профилактике, а не жестким мерам, репрессиям. При нем в лучшую сторону изменилась атмосфера в самом КГБ. Однако при нем же было создано печально известное Пятое управление, специально для «работы» с интеллигенцией. Не говоря уже о попытках пресечь на корню венгерский и чехословацкий варианты социализма. Помню, Георгий Арбатов написал Андропову письмо о несогласии с его подходом к искусству, к интеллигенции. Андропов ответил очень жестким письмом и практически разорвал с нами отношения. Перед самой его смертью, правда, помирились… Андропов понимал, что страна зашла в тупик, искал выход… Если бы он не умер так рано, то, вполне возможно, сейчас мы жили бы по китайскому сценарию: движение к рынку при руководящей роли партии. Хотел я написать о Юрии Владимировиче книгу. Начал работать. Но когда дотронулся до архивов КГБ, понял, что не могу написать о нем хорошо, а плохо писать не хочу” [7]. Это важные слова, поскольку сегодня Андропова все время двигают на пост главного “демократизатора”, который просто не успел. На самом деле ничего бы этого все равно не было.
Сегодня Россия имеет телевласть, поскольку резко возросла роль телевизионных ток-шоу. В советское время все же главными были новости. Сегодня это не так. Но только потому, что новости еще не научились делать так психологически точно, как это делают свои передачи Соловьев или Киселев. В случае новостей информационный транс был одним, в случае ток-шоу он другой.
Самое ужасное в другом – власть начала выстраивать реальность по образу и подобию телевизионной. Не телевидение отражает реальность, а реальность должна стать под стать телевизионным представлениям о ней. Враги/противники должны замолчать…
Г. Явлинский пишет: “До чего нужно было довести страну, чтобы в 2021 году буквально из каждого российского утюга говорили о возможной войне с Украиной? Что нужно было сделать с людьми, чтобы они всерьез обсуждали, чем может угрожать украинская армия Ростову-на-Дону, Таганрогу, Белгороду? Во что нужно было превратить СМИ, чтобы те с утра до вечера нагнетали атмосферу ненависти — не только к украинцам, не только к Западу, но и к собственным гражданам, которые осмеливаются выступать против режима и против войны?” ([8], см. также [9]).
Сегодня мир находится в ситуации, когда военные действия реально сместились в информационное пространство. Оно постепенно переходит из функции поддерживающего в доминирующую, поскольку от него начинает зависеть военный успех. Это связано с тем, что информация не столько описывает ситуацию, сколько сама формирует ее.
Крым продемонстрировал это в очень сильной степени. Здесь была как подготовке к войне своего населения, так и сокрытие военных действий на украинской территории под миролюбивые цели. Настоящая информация скрывается, поскольку она открывает точки уязвимости. Псевдо-информцаия того времени была призвана затормозить активные действия как со стороны Украины, так и со стороны мирового сообщества.
Сегодня военные аналитики пишут так: “Россия продемонстрировала желание и способность использовать кибервойну как часть своей национальной стратегии. Российские действия в Украине показывают способность вести войну на многих пространствах, чего хочет достичь Запад. Мы рассматриваем операции, базирующиеся на независимых сетях, служащие базой для киберпространства. Украина демонстрирует взгляд на то, куда может двигаться война” [10].
И еще: “Российский нарратив защиты “этнических русских” и свободы выбора для украинских сепаратистов может быть одной из основных причин того, почему не произошло более сильных атак по системе обороны Украины. Более явные атаки по украинским вооруженным силам могли, вероятно, послать сигнал, который бы отклонился от избранного нарратива. Также исходя из ограниченной стратегической цели интервенции не было нужды в усилении атак для выполнения этих целей. Ограниченные военные операции определялись целями действий сил специальных операций России, взявших под контроль ключевые точки в Крыму”
В. Муженко, который был в 2014 году заместителем главы генштаба, добавляет такую дезинформационную составляющую: “было много дезинформации о передвижении войск на границе. Как правило, 90% этой информации была дезинформация. В том числе и с территории Беларуси, что там уже идут перелеты десантных войск, что оттуда может быть десант на Киев, на центральную Украину” [11]
Обратим внимание на две вещи информационного порядка. Роль нарратива, который заставляет держаться его и в физическом пространстве. И роль дезинформации, отвлекающей силы от основного удара. Без манипуляции с информацией в современном мире делать нечего…
Такая манипулятивная линия работает на старшее поколение и уже не работает на молодежь. А. Макаркин замечает: “для новых поколений россиян тема имперской реконкисты (в любом формате) весьма непривлекательна. Если старшие поколения не только более обращены в историю, но и тоскуют по стране детства, юности и молодости, то более молодые не только все больше встраиваются в глобальный мир, но и считают нормальными существующие границы России. Они не пользовались в школе атласами, в которых территория нынешнего так называемого «постсоветского пространства» была еще закрашена в красный цвет. Да и тема Великой Отечественной войны и ее итогов (роли СССР как сверхдержавы) воспринимается ими все более отстраненно. Они всерьез относятся к тому, что раз Украина и Беларусь — это независимые государства — значит, так оно и должно быть” [12].
Нет ничего странного, когда часть населения смотрит критически на действия власти, а часть их хвалит. Все равно большую часть представляет молчаливое большинство, которое всегда несет в себе консервативное начало и согласно с тем, что происходит. И его достаточно трудно переубедить, поскольку его собственные заботы побеждают интерес к политике. Жизнь и советского, и постсоветского человека всегда была сложна. Ничего не дается и не давалось даром. Поэтому всегда страшно потерять то, что ты имеешь.
Это такое неравновесие: “население страны всегда делилось на две неравные части. Одна — всегда меньшая — упорно называла войну войной, подлость подлостью, трусость трусостью, а глупость глупостью. Другая, большая, подверженная воздействию официальной пропаганды, мракобесие называло приверженностью к традиционным ценностям, подлость — патриотизмом, трусость — необходимостью считаться с обстоятельствами, глупость — верой в мудрую миролюбивую политику партии и правительства, а военную агрессию — принуждением к миру. И эта главная война, война лингвистическая, война за значения слов и понятий, была и остается той «единственной гражданской». А, может быть, и не единственной, но точно главной гражданской войной, конца которой не видно даже на горизонте” [13].
Власть всегда и везде борется со своими конкурентами. И это не только область политики, это и область медиа, поскольку циркуляция тех или иных интерпретаций напрямую ведет к формированию политических решений.Управление интерпретациями,а не только фактами лежит в основе управления массовым сознанием.
Если посмотреть на баланс достижений и неудач Путина, то можно увидеть такую картинку в отношении недовольства [14]:
– экономическое развитие страны – минус 3 процента, поскольку 28% видят неудачу, 25% – успехи,
– повышение уровня жизни граждан, рост зарплат и пенсий – минус 18%,
– борьба с коррупцией, взяточничеством – минус 18%,
– обуздание «олигархов», ограничение их влияния – минус 23%,
Преобладание позитивных оценок над негативными идет в таких областях: Укрепление международных позиций России, Решение чеченской проблемы, Устранение опасности терроризма в стране, Повышение боеспособности и реформа вооруженных сил, Наведение порядка в стране, поддержание спокойной политической обстановки.
Тут понятно видна роль Телевизора, поскольку это его точка зрения, так как увидеть собственными глазами такие характеристики невозможно. В подобном случае говорят, что социология измеряет не столько мнение граждан, как мнение телевизора, а граждане выступают в роли его трансляторов. И это как раз роль интерпретаций, поскольку факты недоступны.
По данным более близкого власти социологического агентства ВЦИОМ Путину доверяет 64.9%, не доверяют 30.6% [15]. Кстати, лидер недоверия Д. Медведев – 69.8%, так что в преемники он не годится. За ним идут Зюганов (61.2%) и Жириновский (60.7%).
Реальный разрыв в оценках наблюдается также между поколениями. Молодежь, будучи потребителем информации не из телевизора, а из интернета, смотрит на мир по-другому. И это начинается уже со школьников. Старшеклассники, например, особо не могут ответить на вопрос, что вызывает у них чувство гордости: “половина российских старшеклассников не испытывает чувства гордости в отношении своей страны: у 7,6% школьников. ничего не вызывает чувства национальной гордости, а 34,1% респондентов затруднились ответить на этот вопрос. Перечень объектов, вызывающих чувство гордости, довольно короткий и неконкретный: “русский народ” (6,4%), культура и искусство (6,2%), наука (3,9%), Победа в Великой Отечественной войне (2,3%), спорт (2,6%)” ([16], см. также [17]).
И мнение о будущем: “Российские старшеклассники испытывают смешанные чувства, когда думают о будущем. Если речь идет о личном будущем – это скорее положительные эмоции (надежда, оптимизм, интерес, радость, счастье). Если же речь идет о будущем страны – то эмоции скорее отрицательные (страх, беспокойство, тревога, отчаяние, безысходность). Школьникам свойственно использовать слова, подчеркивающие интенсивность чувств: “исключительно положительные”, “крайний пессимизм”” (там же).
Это несколько тягостная картинка. Причем обработка массового сознания идет и на уровне лекций. Причем это опять “люди Соловьева”, только теперь выступающие перед студентами. Вот как описывается один из таких походов в школу: “В лекторах корреспондент опознал «экспертов» шоу «Вечер с Владимиром Соловьёвым» — социолога Евгения Копатько и политолога Дениса Денисова. Денисов — председатель Фонда Воссоединения Донбасса и директор АНО «Научно-исследовательский институт миротворческих инициатив и конфликтологии» (он же является и соучредителем этого заведения)” [18].
Точка зрения Д. Денисова заранее понятна, он просто повторяет заданный нарратив: “Народ Донбасса давно выстрадал и заслужил то, что он должен стать частью Российской Федерации, как полноценный регион нашего государства” [19]. Но, наверное, не все так прекрасно и в Донбассе, и в Крыму, если Севастополь, например, стал лидером по преступности в России. Здесь за 2020 г. она выросла на 44%: “Что же такого могло произойти в городе-герое России, если всего за год уровень местной преступности взлетел на такие высоты? Особенно если учесть, что, по данным портала правовой статистики Генпрокуратуры РФ, по итогам 2019 года в Севастополе было зафиксировано снижение преступлений экстремистского характера более чем на 57%, а рост преступлений террористической направленности был нулевым. В 2020 же году оба этих показателя продемонстрировали рост аж на 200% каждый. При этом по числу тяжких преступлений и преступлений в сфере оборота наркотиков город и в 2019, и в 2020 году оставался в списке лидеров” [20].
Кто больше депутатов госдумы должен любить родные просторы. Но, к сожалению, это не так: “Не меньше родной земли депутаты любят и земли иностранные. 12 народных избранников задекларировали недвижимость за рубежом. Любимой страной парламентариев остается Испания — там жилье есть у пяти депутатов (Андрея Барышева, Александра Брыксина, Валерия Газзаева, Константина Затулина, Аркадия Пономарева). Пономарев владеет сразу тремя квартирами площадью более 150 метров. Кроме того, народные избранники имеют дома, квартиры и участки в Великобритании (Владимир Блоцкий), Латвии (Татьяна Кривенко, Владислав Третьяк), Финляндии (здесь Рифат Шайхутдинов владеет целым хутором)” [21]. О владениях последнего см. отдельную историю [22].
“Враги” не дают наслаждаться жизнью и другим действующим лицам. Налоговики заблокировали счета компании Татьяны Навки, супруги пресс-секретаря президента: “Причиной блокировки названо «непредставление налоговой декларации в налоговый орган в течение 10 дней после установленного срока». Проблемы с налоговой есть и у дочери Дмитрия Пескова. С середины марта служба судебных приставов пытается взыскать с индивидуального предпринимателя Елизаветы Песковой 41 012 рублей налогов и пени по требованию ФНС” [23].
А ведь Д. Пескову крутиться и крутиться, находя ответы, поскольку число неправильных с точки зрения власти ситуации только множится. Вот он и старается:
– о журнале DOXA: “Дело в том, что и само издание — все-таки оно, действительно, в свое время начиналось как студенческое, но оно уже давно носит такой общественно-политический характер, вряд ли это кто-то будет отрицать” [24];
– о Навальном: «Мы больше не имеем возможности комментировать вообще вот эту ситуацию, вот этого гражданина, этого осужденного. И не будем этого делать, потому что мы не располагаем информацией, мы ее не получаем, все вопросы должны адресоваться во ФСИН, если существуют какие-то жалобы или какие-то сомнения насчет соблюдения законности. В прокуратуру, которая именно занимается обеспечением законности, в том числе в рамках ФСИН» [25].
Все это определенный повтор “двоемыслия” советского времени, когда говориться одно, а делается другое. Отсюда и повтор расхождения в мнениях между поколениями, которые живут в одной стране, но реально видят разное. Старшее поколение смиряется, младшее – бунтует.
Как пишет Эль Мюрид: “Ментальную борьбу, борьбу за смыслы режим проигрывает навылет. У него нет образа, который он может продать молодым поколениям. У него другой понятийный аппарат, а потому он разговаривает с молодежью на птичьем языке, который она не понимает. А сам режим утрачивает возможность понимать молодых. ФБК, кстати, в этом смысле занимала позицию транслятора, переводчика. Она хотя бы как-то переводила на доступный власти язык, чего хочет молодое поколение. Перевод был плохонький, но хоть какой-то. Чем это чревато? Простой пример — почему практически невозможно вести работу (любую работу – полицейскую, просветительскую, культурную) в иноэтнической среде? Потому что она закрыта. Там все свои, чужих видно сразу. Власть не знает и не понимает, что происходит внутри такой закрытой системы. А потому там могут происходить любые процессы, остающиеся неизвестными и которые рано или поздно, но будут проявлены, причем в самой неудобной для власти форме. Мигрантская среда — очень яркий пример. Фактически режим загоняет в такое же мигрантское подполье целое поколение (а точнее, уже несколько поколений) граждан своей страны. То, что они разговаривают вроде бы на русском языке, никакой роли не играет — это уже другой язык, другие правила, другие смыслы” [26].
А. Колесников говорит о войне с собственной молодежью: “История возбуждения уголовных дел в отношении ребят из студенческого журнала Doxa симптоматична не только в связи с грубым нарушением законов и Конституции и неправильной квалификацией действий, в которых к тому же вообще нет состава преступления. Это — часть войны с собственным народом, объявленной режимом зрелого российского авторитаризма, а именно — война с собственной молодежью. Точнее, чистка молодежи, в результате которой в молодых когортах должны остаться только те, кто если и не поддерживает власть, то хотя бы ко всему равнодушен. У власти есть инструменты привлечения молодежи на свою сторону. Это инструменты индоктринации, к которым относится в том числе средняя школа. Если бы этот механизм не работал, в стране не было бы такой архаичной организации советского образца, как «Юнармия». Это инструменты покупки лояльности — власть предлагает карьерные лестницы, организации, в рамках которых эти лестницы существуют, и обильное финансирование потенциальных карьер внутри системы. В результате предсказуемые карьерные траектории силовика или бюрократа в условиях тотальных интервенций государства во все сферы жизни оказываются крайне привлекательными для молодежи” [27].
И о стране, теряющей будущее: “Объективно часть городской молодежи — это прежде всего модернизированные слои населения, не слишком индоктринированные искусственным бременем средневековых или советизированных традиций и конспирологических теорий, составляющих суть и смысл философии «православных чекистов», стоящих у власти. В конце концов, мы живем в урбанизированном обществе, где традиции, о которых толкуют высшее руководство страны и его информационная обслуга, существуют почти исключительно в их воображении. Хотя иной раз часть населения эту воображаемую реальность принимает за чистую монету, но в основном речь идет о гражданах в возрасте 55 лет и более. Власти нужны молодые в качестве: а) пушечного мяса, б) кадрового резерва силовых ведомств и спецслужб, в) лояльных бюрократов — белых воротничков и служащих госкорпораций, обученных механическому навыку подавать иски о защите чести и достоинства г-на Сечина и других cronies, г) послушного электорального планктона. То есть — для самосохранения и обороны от гражданского общества и уходящего слишком далеко вперед в своем развитии внешнего мира” (там же).
И. Яковенко тоже считает, что преследование DOXA — это запрет будущего. И все это становится возможным из-за усиления контроля за молодежью людьми в погонах: “По данным совместного исследования портала “Проект” и журнала DOXA абсолютное большинство руководителей российских вузов тесно связаны с российской властью, с партией “Единая Россия”, а значительная часть т.н. проректоров по безопасности является выходцами из ФСБ, МВД, Минобороны или ФСИН. Именно с этим связаны репрессии по отношению к политически активным и независимо мыслящим студентам и преподавателям. Путинский режим – это особый вид фашизма: без идеологии, без норм, без образа будущего. Вместо идеологии режим предлагает молодежи архаичную имперскую мифологию, вместо норм, принятых в современном мире – набор криминальных понятий, вместо образа будущего – культ предков. О приоритетах Кремля красноречиво свидетельствует одна из последних новостей, опубликованных ТАСС: “Президент России Владимир Путин считает необходимым ускорить принятие закона о государственной охране подводных объектов, к которым относятся затонувшие во время Великой Отечественной войны корабли”. Вот нет сейчас более актуальной проблемы для Путина, чем охрана затонувших в середине прошлого века военных кораблей. Такое впечатление, что руководство страны не в состоянии думать ни о чем, кроме войны и прошлого. В такой ситуации противостояние между властью и молодежью, которую эта власть лишает будущего, будет неизбежно нарастать” [28].
Не только телевизионные ток-шоу формируют мозги, сегодня это прекрасно делают и соцсети. Если ток-шоу удерживают провластную повестку, то соцсети – анти-властную. И наверху активно изучают, какие манипулятивные возможны скрыты в соцсетях.
О. Ларина пишет о работе в соцсетях: “Киберписатель на порядок продуктивнее, точнее и, что называется, интеллектуальнее обычного бота – генератора фейковых новостей. Про фейковые новости (как и про любые другие) в нашем перегруженном информацией мире быстро забывают. Максимум, что от них остаётся через месяц, — мусор путаных воспоминаний в головах массового потребителя информации. Киберписатель работает принципиально иначе. Он генерирует не фейковые новости, а комментарии, цель которых утопить комментарии против содержательных основ пропагандируемых идей, а также усилить воздействие комментариев в поддержку пропагандируемых идей. Фейковые новости способны лишь на временное искажение представлений людей о реальном ходе событий, их движущих силах и возможных последствиях. Они как бы искажают восприятие человеком окружающего ландшафта, по которому он движется. Действие Киберписателя куда фундаментальней по последствиям. Киберписатель изменяет мотивацию людей, делая для них привлекательным навязываемое им направление движения. Результаты работы киберписателя — рост числа сторонников пропагандируемых идей и их радикализации сторонников. Растёт эмоциональный накал против тех, кто хочет идти иным путём” [29].
Однако чем сеть свободнее, тем лучше там чувствует себя молодежь [30]. И она покинет любую другую сеть, когда почувствует там обман.
Д. Волков раскрывает смысл давление власти: “Замысел силовиков наверняка не ограничивается воздействием только на политических активистов и журналистов. Длинной чередой допросов, арестов и запретов власть также посылает однозначный сигнал обществу. Скорее всего, предполагается, что эти действия должны посеять страх в активной части общества, а также, что не менее важно, чувство безнадежности, бессилия и безальтернативности ситуации. Своими мерами власть словно говорит гражданам: как ни протестуй, ничего в стране не изменится, чтобы вы ни делали, как бы вы ни выступали — ничего не получится, все бесполезно, сидите дома и не высовывайтесь. Отчасти эта стратегия начинает приносить плоды. В своих исследованиях мы видим, что жесткие разгоны зимних митингов и преследование активистов произвели сильное гнетущее впечатление прежде всего на молодых россиян. Особенно это заметно в небольших городах. Молодые люди, которые интересуются политикой, внимательно следили за происходящим в собственном городе, а YouTube и Telegram обеспечивал их информацией о событиях в других частях страны. И на фокус-группах молодежь сегодня часто сама обращается к этой теме. Многих при этом задевают не столько сами протесты, сколько насилие при их разгоне, суды над политическими активистами. Молодые люди — иногда с опаской — делятся впечатлениями об избиениях на митингах: «людей били ни за что», «Росгвардия по малейшему поводу может избить несовершеннолетнего, совершеннолетнего, женщину, мужчину, пожилого», «когда человек говорит, что ему что-то не нравится, его еще и унижают». Многих потряс случай, когда да в Санкт-Петербурге полицейский ударил женщину ногой в живот. Респонденты говорили, что в результате они чувствуют свое бессилие: «мы ничего сказать не можем», «надо сидеть, надо молчать», «ты знаешь, что ты ничего не можешь»” [31].
Сложный мир требует и сложных коммуникаций. Именно поэтому за бортом молодежного интереса оказываются любые аналоги советской программы “Время”, поскольку тогда реальность становится слишком простой и плоской.
Телевидение вещает о победе на войне еще до ее начала: “Главарь террористической “Донецкой народной республики” Денис Пушилин заявил, что есть “как минимум два депутата Госдумы РФ”, которые, “если что-то начнется”, приедут и, если нужно, возьмут в руки оружие. Депутат Андрей Козенко, который в Госдуме представляет оккупированный Крым, немедленно подтвердил, что да, если что, он тут же приедет и станет воевать. Волна украинофобии помноженной на военный психоз захлестнула обе палаты российского парламента, не говоря уже о телевизоре и иных прокремлевских СМИ. Если какой-то человек, далекий от политики, переключая каналы на телевизионном пульте, по неосторожности попадет на телеканал “Россия-1″, то у него немедленно возникнет убеждение, что Россия уже ведет войну с Украиной и находится в пяти минутах от сокрушительной победы, а возможно, уже ее одержала” [32].
«Весь смысл существования России заключается в том, чтобы правящая элита, которая захватила власть и ресурсы в начале девяностых и укрепила ее в двухтысячных, сейчас просто сидела у власти. Вся их международная политика, вся их борьба с Западом – это не борьба с Западом как с другой знаковой системой (как было у СССР или другого государства с коммунистической идеологией), это простая торговля с Западом” [33].
Таково же мнение и А. Колесникова: “Когда основной смысл существования элиты — самосохранение себя во власти, принципиальный и сознательный отказ от модернизации при принципиальной и сознательной архаизации мышления и практических действий, наступает дефицит идей, а слова обесцениваются. Стагнация совпадает с девальвацией идей и слов Руководство утратило способность к содержательному разговору, а огромная страна перестала его слушать. И начальство, и подчиненные словно отбывают номер: одни делают вид, что говорят, другие — что слушают. Страна это уже проходила — начиная примерно с середины 1970-х гг. И пребывала в анабиозе и склерозе в течение десяти лет, пока после геронтократической гонки на лафетах не появился мужчина, заговоривший без бумажки. Теперь этого мужчину обвиняют в том, что он все развалил. Хотя все уже было развалено и украдено до него. Чтобы появились идеи и начался содержательный разговор или хотя бы для начала осмысленный монолог, необходимо целеполагание чуть более значимое, чем самосохранение, редистрибуция национального богатства между знатными чекистскими фамилиями и возрождение величия с оскалом бойца-вагнеровца. Целеполагания нет. Его замещает борьба с начисто отсутствующей величиной — иностранным влиянием, в риторике и с энергией кампании против космополитов рубежа 1940–1950-х гг. Но и это не работает. Широкие массы не возбуждаются: их, конечно, можно заставить бегать вокруг флага с попутным выкрикиванием патриотических и антиамериканских лозунгов, но уже не добровольно, как в 2014–2015 гг., а из-под палки или за отгул. Субъект осмысленного целеполагания исчез. Он превратился в радиоточку, которая в 6 утра передает гимн, а потом что-то бубнит про вражью силу. Однако пропал и объект вещания: радио перестали слышать, формально слушая. Субъект вещания сначала перестал быть президентом надежд. Потом, когда основной установкой населения, как свидетельствует социология, стала позиция «лишь-бы-не-стало-хуже», утратил статус президента ожиданий. Затем, когда хуже все-таки стало, особенно с реальными доходами населения, — он превратился в президента понижающей адаптации (когда каждая следующая ступень, ведущая в социально-экономическом смысле вниз, оценивается как «новая нормальность»)” [34].
И зашатались даже журналистские столпы режима, которым иногда разрешается отклоняться, чтоб не терять аудиторию сомневающихся. Сегодня даже А. Венедиктов говорит: “история с DOXA – это демонстрация. Манифестация. Которая направлена сразу в несколько слоев. Во-первых, удар по студенчеству. Сидите и молчите. Вот ответ. Занимайтесь профессиональным обучением. Вот вы, молодые люди, делайте карьеру. Если вы в институте, как одна из них, учитесь в ВШЭ – сидите и занимайтесь своим обучением. Культура возрождения или что там еще. Не лезьте в политику. Это раз. Сядете. Карьера порушится. Сядете. Это демонстрация уже не вообще обществу… Это не просто залить напалмом – это по отдельным стратам возможной оппозиции. Вот это молодежь. Да, молодежи немного. Да, ее объем в общем, поскольку страна стареет – 7%. От 18 до 24 лет. Всего. Но всем понятно, что молодежь наиболее радикальна в своих действиях. Вот где угроза. Вот где противник. Отвечаем: сядете. Пока мы вас не сажаем, но показываем пальчиком, что видите, у вас так называемый не домашний арест, но на самом деле домашний арест, вы в 23.59 вы должны сидеть дома и одну минуту вы можете этим пренебречь. До полуночи. Тоже мне Золушки. Понимаешь? Это издевательство. Я абсолютно уверен, что какой-нибудь клерк уже крутит себе для медали для звезды на погонах. Но вот такой очень важный элемент, который показывает, что российское студенчество оно же инертно, как правило. Мы видим письмо в поддержку 120 преподавателей Вышки, хотя из этих 4-х только один человек там учится. Со всеми регалиями и так далее. Где студенты. Нет, это так было давно, так было с 90-х годов. Российское студенчество – оно не политическое. В целом. И в той же Вышке — то же самое. Я рассказывал, когда открывалось новое здание Вышки, тому лет что-то было, и туда случайно действительно неподготовлено пришел Собянин. И это был август. Это были московские протесты, это был 2019 год. Пришел Собянин в столовку, там сидело несколько десятков студентов. Он начал с ними разговаривать, отвечать на вопросы. Ни одного вопроса по политике. Они были не подготовлены. Они не были собраны специально. Ни одного вопроса. Он там был час десять, если мне не изменяет память. Ни одного вопроса по политике не было. В этот момент шли разгоны и задержания. Это такая история. И преподаватели оказались гораздо более сплоченными и безбоязненными, я бы сказал, нежели студенчество в той же Вышке в целом. Конечно, есть отдельные группы, я говорю в целом. Поэтому и можно принимать такие решения. Поэтому наша солидарность с ребятами из DOXA. Надеюсь, что они продолжат свою профессиональную деятельность и вырастут нашими конкурентами. Не хотелось бы лишиться этих конкурентов профессионально. Это раз история. Вторая история – это применение принципа – вовлечение несовершеннолетних. Им же что вменяется. Им вменяется это пугало, а в чем там дело – а дело в том, что они объясняли студентам, своим коллегам, что их не могут отчислить за участие в несанкционированных митингах. И некоторые построения их фраз были таковы, что все имеют право на свободное выражение. Под словом «все» можно подразумевать хоть пятилетнего…” [35].
Мы видим, как DOXA стала из случайного примера системным доказательством неправильности действий власти. Власть должна быть любима, тогда ей все прощается. Такие периоды любви были и у Ельцина, и у Горбачева. Да и у Путина…
Литература:
13-14 травня 2021 року пройшов вебінар «Як примусити телеграм-канали працювати на нас». Організувала захід Академія української преси за підтримки Фонду Фрідріха Науманна за Свободу.
Своїми знаннями з учасниками вебінару поділилися:
Сучасна молодь не уявляє свого життя без таких месенджерів як телеграм. Але не всі знають і вміють заробляти на телеграм-каналах. Протягом двох днів учасники вебінару:
Валерій Іванов зауважив: «Телеграм-канали є популярними засобами передачі інформації, тому робота з ними потрібна журналістам».
Сергій Штурхецький зазначив: «Можна (і варто) дуже багато говорити про "темні" сторони Телеграм, які виникають із його анонімності та "любові до свободи слова". Але можна використовувати великий потенціал цієї платформи для просування цікавих ідей та освітніх проєктів. Приємно, що вже під час тренінгу учасники та учасниці створили власні Телеграм-канали, які присвячені освіті, популяризації місцевого туризму тощо».
Марія Зубарєва прокоментувала: «Телеграм - це симулятор дійсності, ілюзія залученості та причетності до чогось такого, що може дістатися лише обраним. Інформація, що поступає через Телеграм до реципієнта, справляє враження, що це особисте послання, тому в нього легко вірити. Ось чому так важливо розуміти приховані механізми та розвивати критичне мислення».
Gefördert durсh die Bundesrepublik Deutschland
За підтримки Федеративної Республіки Німеччина
МАЙСТЕР-КЛАС від авторки посібника «МЕДІАОСВІТА НА ЗАНЯТТЯХ З ФІНАНСОВОЇ ГРАМОТНОСТІ» Ганни Горленко
Учасниці презентації:
Оксана Волошенюк, менеджерка медіаосвітніх програм Академії української преси та наукова редакторка і авторка ідеї: «Ідея посібника прийшла до мене більше трьох років тому в Херсоні, коли мені задали питання, чому я в своєму виступі висловлююсь щодо тем медіавласності, пропаганди, стандартів новин тощо, але нічого щодо того як застерегтися від реклами нульових кредитів». Відповідь на це питання я змогла сформувати переважно завдяки Ганні Горленко.
Ганна Горленко, авторка посібника: Чи усвідомлюємо ми, що джерела фінансової інформації: грошові купюри, платіжні картки, акції, облігації, фінансові документи: код платника податків; фіскальні та розрахункові чеки, квитанції, векселі, відомості, окремі види правових документів; акти права власності, сертифікати, ліцензії, угоди, контракти тощо; різні види реклами (зокрема, слова або картинки на товарах, упакуванні, постери, флаєри тощо) – це також медіа і стосовно кожного з них можна дати відповіді на основні питання, які характеризують медіа.
Посібник можна завантажити за покликанням
Десять журналістів місцевих та регіональних медіа візьмуть участь у великому міжнародному проекті з розслідувальної й аналітичної журналістики. Учасники отримають організаційну, тренінгову та юридичну підтримку, а також фінансування для втілення власної ідеї журналістського розслідування чи дослідження.
Організаторами проекту виступають Центр Східно-Європейських студій (Вільнюс), Національна спілка журналістів України та Литовська спілка журналістів. Його назва - «Стимул для незалежної журналістики в регіонах України» - цілком відповідає поставленій меті: розбудова спроможності та підтримка журналістів, які мають значний досвід роботи в медіа та працюють у сфері розслідувальної журналістики.
За 8 місяців, поки триватиме проект, журналісти пройдуть два тренінги для підвищення спроможності та партнерства, включно з питаннями та методами розслідувальної діяльності. Учасники отримають юридичну підтримку на етапі створення власних матеріалів, а також дізнаються про стійкість журналістських розслідувань та критичних засобів масової інформації в умовах нестійкого медіа простору. На виконання відібраних проектів розслідувань або підготовки аналітичних матеріалів журналісти місцевих медіа отримають індивідуальний грант у розмірі до 2500 євро.
Конкурсний відбір учасників триватиме до 10 червня 2021 року включно. Більш детально з умовами конкурсного відбору можна ознайомитися за посиланням.
Зазначимо, що організатори обумовили певні теми для розслідувань, проте, не обмежують учасників у заявленні власної ідеї матеріалу. Від журналістів очікують проактивності у висвітленні проблем, важливих для їхніх аудиторій. Серед пріоритетних тем - соціальна справедливість, захист прав людини; боротьба з корупцією; наслідки збройного конфлікту на сході України, життя мешканців населених пунктів поблизу зони бойових дій; підтримка ЄС для України; зміни в регіонах внаслідок децентралізації та інші.
Створені в рамках проекту матеріали повинні сприяти осмисленню принципів вирішення чутливих проблем або побудові діалогу, взаємоповаги та взаєморозуміння.
Проект розрахований на журналістів, які вже мають певний досвід роботи у сфері журналістських розслідувань. Тож конкурсна комісія оцінюватиме спроможність кандидата виконати заявлену ідею (протягом 8 місяців). Сам проект повинен бути зосереджений на одному великому розслідуванні або низці статей/інтерв’ю/сюжетів, об’єднаних однією темою.
Аби подати заявку на конкурсний відбір, журналісту або команді журналістів потрібно написати мотиваційний лист (до 250 слів), надати посилання на 5 останніх робіт та 3 посилання на матеріали, присвячені темі, яку кандидат хоче дослідити (якщо вже має досвід висвітлення цієї теми).
Далі потрібно заповнити та надіслати анкету за цим посиланням: https://forms.gle/hbpzJkoSCtcNxxuA7
Фрілансерам потрібно буде зазначити те медіа, із яким вони співпрацюють зараз. В разі схвалення заявки потрібно буде надати організаторам лист із редакції про готовність опублікувати матеріали фрілансера, створені в рамках цього проекту.
Довідково.
Метою проекту «Стимул для незалежної журналістики в регіонах України» є розбудова спроможності та підтримка журналістів, які мають значний досвід роботи в медіа та працюють у сфері розслідувальної журналістики. За допомогою тренінгів, консультацій та субгрантів проект покликаний покращити якість публічного дискурсу, підвищити стандарти журналістської роботи для боротьби проти дезінформації та поляризації, а також сприяти стійкості регіональних засобів масової інформації та журналістів-розслідувачів.
Проект фінансується за рахунок Програми розвитку співпраці та допомоги демократії Міністерства закордонних справ Литви.
Георгий ПОЧЕПЦОВ, rezonans.asia
В понятном мире и живется легче: здесь все на виду. Старшее поколение смотрит то, что ему показывают, молодое – само ищет то, что ему будет интересно. По этой причине телевизор для него не самый главный источник информационного счастья. Поэтому телевизор насыщают криками Соловьева и Киселева, чтобы заставить смотреть на это в духе древнего “хлеба и зрелищ”.
Если артиллерия – это бог войны, то телевидение – это бог политической войны. Пропагандистское телевидение никогда не получает ответ с другого телеэкрана. Ему может отвечать только интернет. Но это две разные аудитории. Аудитория интернета не смотрит телевизор, и наоборот. Советский опыт показывает, что скорее косвенным ответом может быть только Холодильник и его содержимое. Здесь три разных источника (Телевизор – Интернет – Холодильник) посылают свои сигналы в массовое сознание. Идеально они должны совпадать по своей направленности, но так, к счастью или к сожалению, не бывает.
В мире всегда есть место … Не подвигу, а телевизору, интернету и будущим видам коммуникации. Мир – это коммуникация. Она не только обеспечивает его связность, она одновременно формирует его под себя. То, что лучше для коммуникации, лучше и развивается.
Труба и барабан прошлых веков заменились телевидением и интернетом. Причем если телевидение замедляет процессы изменений и трансформаций, то интернет их ускоряет. Власть, кстати, всегда консерватор, ее страшат изменения, поскольку с каждым из них ее статус в жизни падает.
При этом однако телепотребление в России неуклонно снижается [1]. В 2020 году 88% респондентов смотрели телевизор за последние две недели [2]. И это самый низкий показатель за последние пять лет. В 2015 году их было 94%. Понятным образом снижается и объем чтения печатных СМИ. В 2020 г. это стало 38% респондентов, в 2015 было 57%.
Будущее вообще прячется пока в “тени” онлайновых сообществ. По этой причине активно изучается, как и кто попадает в их сети, к каким изменениям поведения они могут вести. Эти новые коммуникации очень сильно встроены в социальную жизнь молодежи, становясь его неотъемлемой частью.
Новые поколения смещаются в интернет: “Социальная атомизация и экономическая нестабильность заставляют все больше людей выходить в Интернет в поисках ответов. Но в постполитическую эпоху большинство организаций исчезли или распались. Возможно, представители поколения Z стекаются в онлайн-фандомы из-за отсутствия реальных организаций. Еще более усугубляет отталкивающее качество активистской культуры, которая в значительной степени не соответствует потребностям большинства людей. Между тем, онлайн-сообщества – это весело и круто. Пока онлайн-организация не станет нормальным аспектом повседневной жизни, мы должны ожидать, что онлайн-сообщества будут расти сравнительно более быстрыми темпами” [3].
И еще одно важное наблюдение, проясняющее некоторые вещи: “Ключевое отличие между знаменитостями мейнстрима и нишевыми инфлуенсерами является потенциалом для формирования гипер-конкретных и гипер-преданных сообществ. Зрители ощущают сильную привязанность к создателям контента, за которым они следят, и к сообществам, в которых принимают участие. Эти аудитории демонстрируют большую вероятность изменения поведения во время призывов к действиям” (там же).
Мир “ловит” ситуацию перехода к новому инструментарию, вытекающему из онлайнового существования человека. Если человек проводит там все больше времени, то и инструментарий воздействия должен быть родом оттуда. Молодежь стремится туда, где все. Поэтому жизнь в онлайне становится все многолюднее.
Даже MI5 отправилось в Instagram, создав там свой аккаунт. Генеральный директор К. МакКаллам объяснил это желанием уйти от старых надоедливых стереотипов об агентах, пьющих мартини [4]. Их интересует разнообразный набор людей вне всяких барьеров. А мартини было просто связано с Джеймсом Бондом…
Мы родились в одной системе коммуникаций, а умрем в другой. Сегодня на арене техногиганты со своими платформами. Они все знают о нас, поэтому с каждым годом будут привязывать к себе все больше. Их бизнес “завязан” на человека, поэтому они ориентированы на опору на интересы людей.
Мы видим переход от ситуации, в которой было мало информации и потому много внимания, к противоположной ситуации, где есть много информации и потому естественно мало внимания.
| Этап первый | Мало информации и много внимания |
| Этап второй | Много информации и мало внимания |
Следующий период с неизбежностью придет, но он не так ясен.
Кстати, есть одна общая тенденция последнего времени: “слабые” получают больше возможностей для выражения своего мнения. Интернет Запад развивал по той причине, что он давал голос как раз слабым, рассматривая “арабскую весну” как раз под таким углом зрения. И хотя арабская весна была ближе к французским “желтым жилетам”, где офлайновые связи были сильнее онлайновых, общая тенденция остается: “слабые” нуждаются в коммуникативной помощи, чтобы их услышали. Аналог – вещание радиоголосов на СССР, которое делало из неизвестных фигур протестных лидеров.
Россия движется однотипно, власть понимает, что ее будущее зависит от коммуникации, особенно новой. Вот несколько выводов из аналитического доклад ВЦИОМ, объясняюшие желание власти захватить новый канал коммуникации: “Основной аудиторией блогеров остается молодежь, но к настоящему времени им удалось широко встроиться в процессы информационного потребления, в том числе за счет влияния ядра своей аудитории на более старшие поколения. Преимущества блогеров в сравнении с традиционными СМИ — в персонализированности, креативности и скорости реакции на повестку, что вызывает доверие и позволяет привлекать большее внимание — главную «валюту» для современного медиа. Профессия блогера пока не воспринимается как серьезная, в основном в ней видят модное преходящее явление. Однако интерес к профессии растет в Москве и Санкт-Петербурге — центрах, которые формируют тренды. Поэтому можно с определенной долей осторожности заключить, что в обозримом будущем интерес к блогерству как к реальной профессии укрепится” [5].
И последний наглядный пример, удививший всех: 65% антиконтента по вакцинации на Фейсбуке и Твиттере исходит от всего лишь 12 людей [6]. Им даже придумали название “дезинформационная дюжина”. То есть такое малое число людей способно управлять миллионами.
Чтобы найти этих 12 инфлюенсеров, были определены 10 приватных и 20 публичных анти-вакцинных групп в Фейсбуке, которые имели размеры от 2500 до 235 тысяч членов [7]. И 73 процента контента пришло от этих 12 человек.
Фейки тоже поддаются объективному варианту поиска. Например, обнаружено, что фейковые новости, как правило, используют больше слов, относящихся к сексу, смерти и тревоге [8]. Это явный эмоциональный язык, способный остановить внимание. В нормальных же новостях больше слов, относящихся к работе (бизнесу) и деньгам (экономике). Интересно, что эти параметры языка совпадают с теми, которыми пользуются лидеры-популисты. Кстати, теперь уже считают, что фейки распространяются в 10 раз быстрее нормальных новостей [9]. И это вновь говорит о том, что фейки будут попадаться нам на глаза чаще.
Другие исследователи обнаружили такие факты. 37% респондентов сталкивались с тем, что посчитали новость правдой, а потом поняли, что это или преувеличение, или неточность или вообще ложь [10]. Чаще всего это были новости о знаменитостях, а также относящиеся к Брекситу или Д. Трампу. 46% сталкивались с тем, что сразу определяли новость как фейк, поскольку источником были сатирические издания.
Государство всегда было запаздывающим игроком на информационном поле. Оно чаще работало с последствиями, чем было само инициатором. Государство консервативно и связано по рукам и ногам мнением первого лица, которое не всегда верно. Хотя на столе перед ним лежат предложения разных ведомств, но в голове у него одна модель поведения, своя собственная.
Г. Павловский говорит в этом контексте о действиях на опережение как спасительных для власти: “Еще одна особенность, изначально отличавшая Россию от других посткоммунистических стран, — демонстрационная власть. По существу, это машина имитации чего угодно — она умеет имитировать силу, угрозу, народное ликование и триумфальные выборы. Ее функция — в любой момент сымитировать именно то, чего недостает, чтобы выкрутиться. Эта механика не сводится к пропаганде, хотя включает в себя медиамашину центральных СМИ. Но она включает и остальные политические мощности — Госдуму, МИД, Роскомстат и т. п. В каком-то смысле и власть президента Путина является изделием той же машины — имиджем, генерируемым имитационной властью. Российская конструкция власти слаба. Ей нужно действовать на опережение, чтоб всегда оказываться первой. Лидерство является не бонусом, а условием гегемонии власти. На постоянное опережение Кремля опирается так называемая стабильность. Как только исчезает ощущение, что Кремль опережает страну, согласие с властью тает. Это стало заметно к концу прошлого года. Тут и грубость пенсионной реформы, и простая изношенность лидерства системы, в которой стало скучно существовать. Когда реальное лидерство ушло, его также имитируют силами демонстрационной власти” [11].
Привычные печатные издания уходят со сцены, поскольку молодежь потеряла к ним интерес. По данным Центра Пью Фейсбуком пользуется 69% взрослого населения США [12]. Эта цифра статистически не меняется, как и цифра пользователей Instagram, Pinterest, LinkedIn, Snapchat, Twitter и WhatsApp. В принципе, не указывая конкретной платформы, то 72% говорят, что пользуются социальными медиа. Большая часть молодежи пользуется платформами Instagram, Snapchat, TikTok. И очень сильные разрывы со старшим поколением. 65% в возрасте от 18 до 29 пользуются Snapchat, в то же в группе старше 65 лет таких только 2%. То есть разрыв составляет 63%!
Все это другие реакции, другие интересы и потребности, другие скорости реагирования. На наших глазах рождается другой мир, хотя его и пытаются сдержать. Одновременно всем нам надо помнить, что это наш мир, и он будет таким, каким мы захотим. Возможно, не сразу, но это все равно случится…
В России медиа система, ориентированная на массовое сознание, тоже трансформировалась, но скорее ушла в прошлое, а не будущее. Она приняла на себя функции отделов агитации и пропаганды советского времени. Если школьниками занимается школа, то взрослых тоже решили не оставлять наедине со своими мыслями. И журналисты стали пропагандистами. Тем более многие хорошо помнят, как это было тридцать лет назад.
С. Кучер задался таким вопросом: “должно же быть что-то особенное, благодаря чему так радикально видоизменилась та же Бутина, которая в 13-м году восхищалась Навальным, предрекала режиму бесславный конец и советовала кремлевским стратегам учить уроки истории. Благодаря чему эволюционировал Соловьев, который совсем по меркам истории недавно на публичных лекциях предостерегал от возвращения Крыма, а сидя передо мной в студии «Совершенно секретно» критиковал режим и рассуждал о свободе слова. Примеров больше, чем два, вы их не хуже меня знаете и, главное, список пополняется с каждым годом, если не месяцем. Должно же что-то быть… ну скучно, если на самом деле все так просто и банально, как оно все просто и банально на самом деле” [13].
Это его мысли из Фейсбука, которые начинаются такими рассуждениями: “мне все-таки нравится иногда на выходных дать мозгу отдохнуть и, как вариант, пофантазировать о том, что все на самом деле не так банально. Что дело не в эгоцентризме, страхе, вытекающей из них “пониженной социальной ответственности”, а затем продажности всех этих “мальчиков-девочек” от пропаганды с искаженными злобой лицами, которые давно забыли, как искренне улыбаться… Может, дело в том, что однажды их вызывают в подвалы Лубянки (или в Геленджик вывозят), а там с помощью особого ритуала знакомят с неким тайным знанием, открывают страшную тайну, а вместе с ней и глаза на то, как оно все обстоит на самом деле. Ну, например, под бубен тувинского шамана наливают настойку из мухоморов. Или шлем специальный на голову надевают (как в фантастическом фильме “Вожди Атлантиды” из моего детства). И они видят будущее, а там – американский флаг над Кремлем, русские женщины – в империалистическом борделе, дети – в рабстве у геев, мужчины – распроданы на органы. Или миелофон, как в “Гостье из будущего”, им дают, и они дистанционно читают мысли “пиндосов”, а там – четкие планы на вот это вот все. Или, еще вариант, заводят их в зал, а там мировое правительство в полном составе, и все пьют-закусывают, похлопывают друг друга, а, главное, нацлидера, по плечу – и будущие политические проститутки тут же понимают, что все это – большая игра, просто у каждого в ней свое место, и вот им выпала безумно важная и ответственная роль – стать проститутками, ну, как в игре в мафию (кому-то “мафия” выпала, кому-то “инспектор” и т.д.). И вообще мы все вместе готовимся к вторжению инопланетян, а у России, и конкретно у них, тут “особая цивилизационная миссия” – показать, во что может превратиться каждый, кто осмелится вступить в контакт” [14].
Раньше порождение информационных потоков было осложнено как поиском информации, так и проверкой ее на достоверность. Сегодня оба эти фактора если не исчезли, то ослаблены, поэтому произошел определенный информационный “взрыв”. В него начинают встраиваться разные процессы дезинформации, мимикрируя под информационные потоки.
В США это трудно остановить, поскольку конституция защищает право голоса: “мы ходили по Конгрессу и Сенату, пытались убедить американских законодателей добавить российские СМИ к секторным санкциям, а главных деятелей российской пропаганды, таких как Киселев, Соловьев, Скабеева, Симоньян, к списку персональных санкций. Но нам говорили, что это сделать очень трудно, потому что в первой поправке Конституции Соединенных Штатов о свободе слова написано, что Конгресс не может издавать законов, ограничивающих свободу информации. Так что вопрос сводится к тому, чтобы убедить конгрессменов, что мы имеем дело не со средствами массовой информации, а со средствами пропаганды. Мы думаем, что выигрыш такого дела, как наше, будет способствовать изменению отношения. Но это сложно” [15].
В мире также считают, например, в британском парламенте, что человек может просто заблуждаться, поэтому дезинформацией становится только сознательный обман, а не вся ложь. Это ситуация, когда человек должен специально выдавать за правду неправду, преследуя свои какие-то свои цели.
Мысли не нужны, нужны сразу выводы. Если выводы оставить на потом, до них можно и не добраться. Кнопка на телевизоре позволяет его отключить в любую минуту. С. Митрофанов, например, подчеркивает: “У Соловьева эксперты правильные, проверенные, они обычно не заморачиваются доказательствами, а лепят прямо выводы” [16].
Получается, что перед нами тот же метод, который Г. Павловский определял как игра на опережение. Только там оппозицию ставили в неизвестную ей ситуацию в политическом пространстве, а здесь с населением делают то же самое, но в информационном пространстве. Для власти получаются маневры на известной ей территории, а для оппозиции война на принципиально неизвестной территории.
Г. Павловский об изменениях в информационном поле рассказывает так: “ведь когда-то давно-давно, теперь это можно уже рассказывать детям: знаете, дети, что когда-то давным-давно в этой стране больше 15 лет назад появился новый президент, удивительный, необычный, искали форматы, чтобы представить его именно как живого человека. И тогда родилась эта идея разговора со страной. Потому что предыдущий президент не был к этому готов, он был другого стиля, вышел из бюрократического аппарата. Придумали эту форму, а теперь она закостенела и стала условной, как французский театр с программой классической” [17].
И еще: “Консультанты, там их действительно довольно много, фамилии отдельных известны, очень многие из них выступают в прессе, а по центральному телевидению вы можете каждую неделю видеть часть из них. Некоторые из них являются людьми, которые что-то пишут для Кремля, но редко они являются людьми, которые что-то советуют устно. Сейчас президент не очень хочет, наверное, этого. Он построил логичную систему, где он немножко сверху, только он может спустить лесенку, чтобы к нему кто-то залез. Поэтому нельзя, проходя по кремлевскому коридору, сказать ему что-то непринужденно — пиджак поправь. Не получится. Поэтому есть бесчисленные совещания, результаты которых имеют аппаратное значение больше, чем практическое, они посылают бумаги, так дистанционно это все и происходит. Так что здесь нет особой тайны. Имиджмейкер, в конце концов, это просто человек, который снимает несуществующую пылинку с образа. А информация — это отдельная проблема. Информация, которая переполнена в мире такой трескучей пропагандой, как сейчас, она уже не может быть качественной. Это все равно, что пытаться найти свежую воду среди такого, когда бурлят какие-то потоки разной степени грязности. Дистиллируй, не дистиллируй, все равно, я думаю, он получает сегодня информацию некачественную, судя по всему” (там же).
Сложность современного мира компенсируется простотой телевизионного рассказа о нем. Человек, послушав лишь одно телевизионное политическое ток-шоу, моментально становится экспертом. Он с гордостью может завтра поучать других.
Г. Павловский вспоминает: “Это явление очень многообразно, но в его основе — слабая, недостроенная государственность, а также не выстроенная политическая и гражданская нация. Но слабость, о которой я говорю, компенсируется некоторыми девайсами. В 1990-е годы это означало оснащаться прежде всего медийно-политическими и электоральными технологиями. В этом качестве, как мне представляется, уже во второй половине 90-х Кремль был впереди европейских стран, а, возможно, в какой-то степени и Соединенных Штатов. Впрочем, если судить по американской кинокартине «Хвост виляет собакой», то мы шли примерно вровень. Сейчас я вижу в этом мало позитивного, но это некий факт. Идея глобальной конкуренции, обуревающая нас, действительно заставляла двигаться и торопиться, чтобы успеть усилиться раньше, чем это сделают наши мировые противники или же «дорогие партнеры», как любил говорить Путин. Успеть раньше, прежде чем нас прижмут к стенке. Я относился к этому также реально, как американские физики, когда в спешке работали над «Манхэттенским проектом». Это была игра на опережение, и России надо было выйти в первые ряды” [18].
Мы все попали в новый мир, где не столько правит реальность, как информация о ней. Если о плохой реальности рассказать хорошо, то большой процент людей тоже поменяет свое мнение с плохого или неоформившегося на хорошее.
Г. Павловский видит это так: “в 2000 году Владимир Путин даже произнес фразу: «Не будет больше ни революций, ни контрреволюций». Но если мы будем смотреть на то, что на самом деле происходит, мы увидим, что нынешний президент втянул страну в такой странный фьюжн, в такой мутант, гибрид (не знаю, как это точно назвать), в такую смесь революций и контрреволюций… Зачем, к примеру, мы втянулись в украинскую революцию, что мы там искали? Какое нам дело до того, что происходит в Киеве? Да никакого! И это само по себе — признак недостроенного государства, которое придумывает для себя проблему. И это началось уже давно — еще с оранжевой революции 2004 года” (там же).
И еще: “за прошедшие 20 лет Кремль привык опережать общество, опережать страну, менять политическую повестку и контролировать ее (это вообще один из самых сильных инструментов — контроль повестки). Это вело, в свою очередь, к постоянному отставанию общественных сил и оппозиции, которая продолжала штурмовать последний вагон уходящего поезда, в то время как сам поезд был уже далеко. Но сегодня это свойство тоже превратилось в уязвимость системы, поскольку она, по известному русскому выражению, сама себя перехитрила. Во всяком случае, она этим занимается, Система превратила свою быстроту и тактическую верткость в самоцель. Перед нами сейчас мечется некое существо — тело власти, которое даже не может сообщить стране, чего оно хочет. При этом оно одновременно ввязывается, вклинивается в десятки точек на мировой карте, надеясь там присутствовать и туда просочиться. Кремль называет это геополитикой, но вряд ли происходящее подпадает под это определение. Геополитика — это обоснование определенного курса, а тут мы имеем дело с кучей импровизаций в самых разных странах мира. Эти импровизации меняют отношение к России, но, как правило, не в лучшую сторону. При этом все видят: «О, и тут Россия, и там Россия!» Что ж, Кремлю это нравится, и самому Путину это нравится. А в стране, конечно — хаос” (там же).
Россия поставила на телевизор как на свой главный политический инструмент. Разные типы еженедельных программ “обстреливают” головы телезрителей, который сами стремятся попасть в число “телезависимых”. И тут особое место занимает В. Соловьев.
Соловьева не очень любят коллеги, то ли из-за получаемых денег и двух вилл на озере Комо в Италии [19], то ли из-за излишней активности. Поэтому борьба с ним стала приметой времени. Видимо, это в какой-то степени доставляет удовольствие не только обвинителям, но и ему самому, поскольку все это происходит в модели монолога, а не диалога, как со стороны обвиняющих, так и самого Соловьева.
К примеру, иногда вспыхивает скандал по поводу его итальянской недвижимости: “В конце сентября Фонд борьбы с коррупцией Алексея Навального опубликовал расследование, в котором рассказывалось о вилле Соловьева в Италии. По оценкам фонда, вилла стоит миллиард рублей. По информации ФБК, до 2015 года вилла была оформлена на американскую фирму Honour International, контролируемую Соловьевым. Сейчас недвижимость зарегистрирована на телеведущего. Кроме того, Соловьев имеет удостоверение резидента Италии. «Я богатый человек, об этом кто-то не знал? Я не видел этого текста, но не очень понимаю, в чем претензии ко мне, в том, что я этого не скрываю? Я занимался бизнесом в девяностые и являюсь богатым человеком», — прокомментировал расследование ФБК Соловьев. Он подчеркнул, что не является чиновником или госслужащим и что не понимает, в чем претензии к нему. «Я просто богат»” [20].
Соловьев борется даже с игрушками Лего, которых называют биониклами: “Один из своих стримов Соловьев посвятил “биониклам” – он делал вид, что отрывает одному из них голову. “Страшно, да? Вам больно, больно?” – говорил во время этого процесса ведущий. К счастью для любителей этих игрушек, Соловьеву все же не удалось оторвать голову “биониклу”. Но на этом Владимир Соловьев не остановился. Во время недавнего стрима он заявил, что создает движение “Биониклы за Путина”. Соловьев тогда заявил, что его команда закупает партию “самых редких и уникальных “биониклов” и будет снимать фильмы, где “Биониклы за Путина” будут биться со злом, идущим от их безнравственных коллег, которые продались сатанинскому началу”” ([21], см. также [22]).
Мир потерял свое понимание, став намного запутаннее, чем раньше, поэтому теперь ему требуются толкователи. Раньше советское телевидение разъясняло все только про Америку, теперь требуется такой же рассказ и о внутренней политике, поскольку и в ней есть много друзей и врагов.
Соловьев очень ловко рассказал о хорошей спортивной форме президента. Помнится, приблизительно так рассказывали в прошлом о сильном рукопожатии Б. Ельцина. Сегодня о Путине: «Карандаш поймал ловко! Так что надо отметить — реакция прекрасная. Видно, что президент в отличной спортивной форме, и боевые искусства никуда не уходят. Вы пробовали повторить?» – обратился к своему соведущему Соловьев [23].
Статус Соловьева важен в глазах зрителей, поскольку это и статус той политики, о которой он повествует. Он выступает в роли советский преподавателей марксизма-ленинизма, которые рассказывали студентам о том, чего сами не видели, не знали и не верили. И это великое умение говорить о том, чего нет. И этот список велик. Тут есть и фашисты в Украине, и Байден, который ничего не помнит, и российские либералы, которые хотят отдать страну Западу…
Л. Гозман пишет открытое письмо В. Соловьеву по поводу обсуждения статьи Гозмана на телеэкране: “Понимая, как устроено наше телевидение, не сомневаюсь, что такое внимание связано с тем, что наш текст чем-то встревожил или обидел высокое начальство. И хотя бОльшая часть твоих гостей перевирала все, что можно и нельзя, несмотря на то, что им раздали специально сделанный для твоей программы перевод статьи (не помню, кстати, таких примеров), была не только абсолютно некомпетентна, но и предельно агрессивна, я признателен тебе за программу. Ты прекрасно понимаешь, что в нашем расколотом, в том числе и – увы! – благодаря твоим усилиям обществе, хамство в адрес авторов статьи и проклятия самому материалу лишь формируют доброжелательный интерес среди тех, кто понимает серьезность ситуации в стране” [24].
Но более всего Соловьев силен в разборках с врагами. Д. Гудков говорит: «Кто-то обсуждает, как победить рак, кто-то – как покорить космос или построить сверхскоростные поезда. У наших пропагандистов в повестке – нанести демонстративный ядерный удар в «пустынных водах мирового океана. Но не настолько пустынных, чтобы его не было видно» [25].
В связи с двадцатилетием разгона НТВ Соловьеву напомнили его речь того времени, где не только время другое, но и Соловьев говорит другие слова: “В Интернете сохранилась запись телемарафона в защиту НТВ, состоявшегося 31 марта 2001 года. В рамках акции тогда выступил и Владимир Соловьев, который сегодняшнему зрителю трудно узнать: и потому что выглядел он тогда иначе, на несколько десятков кг тяжелее, и потому что говорил тогда такие вещи, за которые теперь называет людей «предателями родины» и «агентами Госдепа». <…> Никакой корпоративной этики быть не должно, у журналиста должна быть обязанность только перед зрителями, перед избирателями, – обязанность предоставить зрителю свободу выбора, – с горящими глазами вещал Соловьев. – Даже Бог даёт человеку свободу выбора, и не президенту Путину у нас её отнимать…» [26].
Сегодняшний мир строится в телевизоре, и его результаты также берутся оттуда. Там обитают и враги, и друзья. В телевизоре они как на ладони. Ничего даже добавлять не надо. Все препарировано под мозги телезрителя, и именно он является главной опорой власти, поскольку смотрит именно телевизор, а не интернет. Мир советской газеты еще яростнее рубил врагов, но он требовал мозгов, а телезритель глотает все без разбора. Он сначала глотает, а потом уже начинает думать. С газетой все было наоборот: читали и думали одновременно. И еще в конце эпохи Брежнева были и радиоголоса с противоположными интерпретациями, что в сумме давало нужное видение, которое было более правдивым, чем сегодняшнее, идущее из одного телеисточника.
Литература
15 травня о 15:00 відбудеться відеопрезентація нового видання АУП «Медіаосвіта на заняттях з фінансової грамотності» (авторка Ганна Горленко). Це перше навчально-методичне видання в Україні, яке інтегрує медіаграмотність в заняття з фінансової грамотності.
Учасниці презентації:
Оксана Волошенюк, менеджерка медіаосвітніх програм Академії української преси та наукова редакторка і авторка ідеї: «Ідея посібника прийшла до мене більше трьох років тому в Херсоні, коли мені задали питання, чому я в своєму виступі висловлююсь щодо тем медіавласності, пропаганди, стандартів новин тощо, але нічого щодо того як застерегтися від реклами нульових кредитів». Відповідь на це питання я змогла сформувати переважно завдяки Ганні Горленко.
Ганна Горленко, авторка посібника: Чи усвідомлюємо ми, що джерела фінансової інформації: грошові купюри, платіжні картки, акції, облігації, фінансові документи: код платника податків; фіскальні та розрахункові чеки, квитанції, векселі, відомості, окремі види правових документів; акти права власності, сертифікати, ліцензії, угоди, контракти тощо; різні види реклами (зокрема, слова або картинки на товарах, упакуванні, постери, флаєри тощо) – це також медіа і стосовно кожного з них можна дати відповіді на основні питання, які характеризують медіа.
Майстер-клас від авторки
Горленко Ганна Олексіївна – вчитель-методист, відмінник освіти України. 23 роки працювала вчителькою економіки Хмельницької гімназії № 1 імені Володимира Красицького. Автор п’яти навчальних програм для середньої школи, зокрема «Я – клієнт банку», «Власна справа», «Основи сімейної економіки» та понад 30 посібників з економіки для учнів 10–11 класів і викладачів. Співавтор підручника «Громадянська освіта» для 10 класу. Серед її учнів багато переможців економічних олімпіад, конкурсів-захистів наукових робіт МАН національного рівня.
