Мы живем в мире нарративов, поскольку наш мир построен нарративами. Нарративы идентичности удерживают государства в целости и сохранности, поскольку создают модель мира в голове у каждого, и эти модели мира отличны у каждой страны.
Государство – главный популяризатор нарративов, от него зависит, о чем будут говорить, например, 1 сентября: о первом дне в школе или о начале второй мировой войны. Государство ставит свои интересы на первое место, меняя под них нарративы своих граждан.
Нарративы формируют не только понимание прошлого, но и программируют будущее. Они дают варианты того или иного будущего, из знания которого возникает возможность рационального выбора. Каждое движение вперед опирается на тот или иной нарратив, который является не только интерпретацией прошлого, но и проекцией будущего.
СССР тоже строил свои нарративы. Брежневское время породило нарратив советского народа, который должен был быть выше национального деления. Однако Советский Союз распался как раз по границам республик. Предчувствуя это, Андропов хотел перекроить карту СССР, сделав границы не этническими, а экономическими, в соответствии народнохозяйственным делением.
Нарратив идентичности один из самых сильных, в соответствии с ним выстроены наши представления о мире. Особенно сильно на него работают национальные истории. Причины протестности в Беларуси Россия, например, увидела в “неправильном нарративе” истории страны [1]. Причем данная статья напечатана в военном приложении одной российской газеты.
У военных нарратив как инструментарий получил название вооруженного/боевого нарратива (weaponized narrative). Он призван вести борьбу не в физическом пространстве, а в пространствах информационном и виртуальном. Кстати, именно поэтому в принципе могут существовать нарративы идентичности, поскольку физическое пространство для всех одно, а виртуальное и информационное – разные, хоть и построены на базе однотипного физического пространства.
Атакующий нарратив направлен на разрушение имеющихся в обществе объединяющих структур, лишая их единого менталитета. В результате общества перестают быть едиными в своем поведении. Отдельные части атакуемого общества могут войти в конфликтные отношения друг с другом, поскольку этот уже имеющейся конфликт усиливается атакующими нарративами.
Нарратив, используемый как оружие, обладает такими характеристиками: “Вооруженный нарратив пытается подорвать цивилизацию оппонента, его идентичность и волю путем порождения сложности, беспорядка и политических и социальных расхождений. Он может быть использован тактически как часть открытого военного или геополитического конфликта; или стратегически как способ уменьшения, нейтрализации или поражения цивилизации, государства или организации. Использованный верно, он сокращает или даже делает ненужными вооруженные силы для достижения политических и военных целей” ([2], см.также [3 – 4]).
Нарратив обладает устойчивой структурой, облегчающей понимание и последующее запоминание информации, которая там заложена. Нарратив раздает “роли” участникам излагаемой истории, в результате чего и возникает “очеловечивание” предлагаемой информации – она начинает соответствовать конкретной модели мира. В такой четкой модели мира, а она лежит в основе идентичности, обязательно очерчены полюса, где есть “друзья” и “враги”.
Боевой нарратив четко направлен на две задачи: разрушение настоящего и выстраивание нужного будущего. Для этого и нужно четко очертить друзей и врагов. В ряде случаев ставится задача поменять их местами. Сегодняшний враг должен стать другом, а друг – врагом.
Друзья и враги могут проявиться даже одном и том же нарративе. Вот, например, два нарратива, транслируемых Россией на Беларусь:
Россия спасает Беларусь от империалистической Польши,
– – Украина устроила пожары в чернобыльской зоне, чтобы навредить Беларуси[5].
Достаточно часто нарратив основывается на достоверной информации как точки отсчета, которая в нем получает нужную для пропагандистов реинтерпретацию. В вышеприведенном примере пожары в чернобыльской зоне являются фактом, но он получает интерпретацию ситуации, которую Украина якобы создает специально и сознательно, видя свои цели в ухудшении положения в Беларуси. Такие факты с другой интерпретацией и составляют наиболее сильную часть пропаганды, поскольку они отталкиваются от реального факта (в данном случае – пожары), о котором могли услышать почти все. Но этот факт получает нужную для атакующей страны интерпретацию.
Мифологема друг/враг существовала всегда. Сегодня ее искусственно заполняют нужными данными, например, Россия – друг Беларуси, Украина и Польша – враги. Так начинается управление эмоциями граждан. Причем современные медиа позволяют делать это одновременно для миллионов читателей/зрителей. Одномоментность и максимальный охват очень важны, поскольку та информация, на восстановление которой в голове требуется меньше времени, и признается мозгом наиболее достоверной, как считает нейропсихология. Отсюда самое важное требование тоталитарной пропаганды – максимальный повтор всего наиболее важного.
Когда мы добавляем новый нарратив в этот же контекст, а он, кстати, один из наиболее повторяемых во всех постсоветских странах типа Белорусская оппозиция организует геноцид по указке Запада, мы получаем цепочку реинтерпретаций. Запад – исходно плохой, раз белорусская оппозиция действует заодно с ним, то и она четко плохая. Это опора на введенную ранее информацию, такое “прикрепление” нарративов резко облегчает работу пропагандистов.
На этих моделях мы видим возрождение советских мифологем, где “враги народа” всегда имели связи с какими-то внешними игроками, в тот момент именуемыми империалистами, сначала с японскими, немецкими, а потом уже и с американскими. И это приход в современную эру самого древнего врага. “Чужой” – это враг и социальный, и даже биологический.
По этой причине принадлежность к “чужому” максимально подчеркивается в нарративной войне. Вот, например, такое сообщение, что алтайское ФСБ задержало “украинского шпиона” [6]. Тут уже два отрицательных пропагандистских понятия объединяются вместе – “Украина” + “шпион”. Правда, по ходу он оказывается российским офицером, а не каким-то лазутчиком из кино, сброшенном на парашюте. Для того, кто прочтет только заголовок, а таких достаточно много, в голове будет образ киношпиона, делающего свои темные дела не только в темноте, но и в черных очках.
Если же читать дальше, то открывается страшная картина. Нам открывают в нем такие характеристики, которых не может быть у российского офицера: “Сидорчук состоит в ряде украинских сообществ социальной сети «Вконтакте», в числе которых интернет СМИ «Типова Волинь», и другие группы: «Допоможемо разом Віталінці подолати хворобу», «Jackson Crack у пивному клубі Майдан». В друзьях у него также обнаружен кандидат в депутаты АКЗС от партии «Яблоко» Александр Гончаренко. Также его супруга не скрывала своего украинского происхождения. В комментариях к своим фото из Украины она отвечает на украинском языке” [7]. Правда, непонятно, почему она должна была скрывать свой родной язык или происхождение? Также неясно, как такой странный шпион мог вообще появиться, если он ничего не скрывает, то может он и не шпион вовсе…
Ср., кстати, заголовок уже киевской новости о другом “шпионе” – ФСБ задержала в Севастополе очередного “украинского шпиона” [8]. Здесь уже проскакивает “ироническая интерпретация”, поскольку эту новость написали уже в Украине. Здесь для украинского читателя сочетание “очередной” + “украинский” + “шпион” может вызвать только смех.
Нарратив мы можем определить как способ организации информационного пространства по нужной для пропагандистов модели, поскольку из него можно выводить все последующие возможные действия, выгодные пропагандистам, поскольку они будут уже не случайными, а системными. Так, если это “шпион”, то он должен быть разоблачен и осужден, а страна, его приславшая, тоже заслуживает наказания. При этом Россия забывает упомянуть, что число высланных за последнее время за шпионаж ее собственных дипломатических сотрудников просто запредельно.
Б. Элленбай предлагает такие характеристики использования стратегического вооруженного нарратива : “Вооруженный нарратив является основным средством, с помощью которого в противном случае мощные противники могут быть со временем ослаблены, а их способность вмешаться в планы и интересы атакующего субъекта уменьшены или уничтожены. Российское использование вооруженного нарратива в случае вторжения в Украину являются примером первого рода; российское большое вмешательство в американские и европейские выборы в продолжающихся попытках ослабить и разделить Запад пример последнего. Многие средства и техники являются частью набора вооруженного нарратива. Некоторые из них, таких, как убийство репутации, создание фейковых изданий, размещение фальшивых рассказов, являются традиционными, но могут быть гораздо более эффективными с сегодняшними информационными технологиями; другие, такие, как волны соцмедиа, распространяющие фальшивые мемы с помощью автоматических ботов, тем самым порождающие время циклов, которым атакующий объект не может соответствовать, являются новыми. Каждая конфронтация или кампания уникальны, поэтому требуют разного сочетания техник и средств” [9].
И еще: “Новым является удивительная сила сегодняшних боевых/вооруженных нарративов. Они атакуют нашу групповую идентичность – наше чувство того, кто мы есть, нашу особенность не быть идентифицированными как “другие”. Рост века связности позволяет атакам разрушать наши старые идентичности, которые связывали нас вместе. Но он также разрешает создание нарративов, которые определяют новые различия между “мы” и “они”, за которые стоит бороться”.
Российское воздействие на Беларусь облегчено тем, что российские медиа свободно транслируются в стране, оставляя интерес к собственным СМИ лишь для поиска местной информации. Как пишут аналитики: “Основным поставщиком контента общепропагандистского характера в Беларусь являются непосредственно российские СМИ – как телеканалы, так и интернет-ресурсы. Так, количество посещений из Беларуси российского портала Лента.ру сопоставимо с аудиторией крупного белорусского интернет-ресурса. Белорусы массово смотрят российские телеканалы в урезанном виде в кабельных пакетах, и в оригинале – по спутнику” [10].
Информационный мир становится нашими глазами и ушами, поскольку он дает нам то, что мы не можем увидеть сами физически. Но каждая такая новость всегда привязана к определенному фрейму, сквозь который и с помощью которого она подается и сформирована. Информационный и виртуальный миры намного более системны, в них не бывает необъяснимых отклонений и исключений, которыми наполнен мир реальный. Вопросы и непонятности из реального мира исчезают в мирах искусственного порядка из-за их намного большей упорядоченности. Кстати, нарратив даже и определяется как цепочка событий, объединенных причинно-следственными связями.
Темы России в Беларуси серьезно повторяют уже использованные темы России в Украине, поскольку исходят из одного источника и одной модели мира. Однако некоторая тематика в случае Беларуси должна прозвучать сильнее. Это такие наборы “инструкций” [5]:
– балтийский апокалипсис: “наряду с Польшей и Украиной, Литва и Латвия как соседи Беларуси – постоянные мишени прокремлевских сайтов”,
– либо союз с Россией, либо бесславная участь: “либо Беларусь станет частью России / пойдет на глубокую с ней интеграцию и тем самым обеспечит себе всестороннее успешное развитие, либо станет разграбленной колонией Запада / подвергнется полонизации и уничтожению самобытности / утратит часть своей территории / деградирует во всех сферах”,
– пост-коронавирусный мир: Россия на коне, Западу в пучине проблема – “на фоне извечного противостоянии Запада и России судьба мира выглядит довольно оптимистично, потому что история благоволит последней”.
Уже только эти повторяющиеся примеры демонстрируют, что для Беларуси Россия лишь слегка модифицирует свою собственную модель мира, а на Беларусь транслируется данная российская модель мира с активными доводами на присоединение к ней уже в физической реальности. Это выглядит вполне естественным решением, раз все так хорошо в реальности информационной и виртуальной, которые тиражируются для белорусов.
Ведется одновременно и борьба с конкурентами, например, о самом популярном сайте tut.by и его основателе – ушедшем из жизни в мае 2020 Ю.Зиссере говорится так: “Лидером мнений (в том числе признанным «королем байнета») при прямой административной поддержке быстро стал TUT.by покойного Юрия Зиссера – ведущий рассадник всякой идеологической скверны, включая разврат, содомию, бандеровщину, русофобию, литвинизм и полонофильство, антицерковность, антисоветизм (с явной симпатией к большевизму), глобализм, гендеризм, постмодернизм и всеохватывающий антропологический либерализм” [11].
Автор сайта Телескоп, из которого пришла эта цитата, борется с теми же врагами, включая Запад, но в качественно иной стилистике: “Наш главный тезис заключается в том, что серьезные потрясения в Белоруссии заслужены перед лицом Божьего суда и одновременно могут оказаться безальтернативным хирургическим средством исцеления по Его милости. Кем заслужены? Отнюдь не одним главой государства! Но всеми тремя основными ипостасями Белой Руси, которые в своем здоровом состоянии составляют единство: государством с его верховной властью, Церковью и самим народом” [12].
И еще: “Прежде всего, Александр Григорьевич позволил постепенно сформироваться в своем окружении консолидированной прозападной части элиты со спектром мотивации от либеральных и националистических приверженностей и убеждений до личного корыстного интереса и, несомненно, связанной с западными политическими центрами (даже если некоторые из них находятся на востоке, в России). Данная группировка, объединенная общими задачами, представляет собой «шестую колонну» во власти (и во влиятельных кругах): внешне лукаво, даже демонстративно лояльная, она, во-первых, стремится направить мысли самого президента, чиновников и простого народа на ложный и даже самоубийственный путь под «гуманистическими» предлогами; во-вторых, выжидает момента, когда можно будет тем или иным способом взять власть в свои руки, и сформировать из самой себя «новую правящую элиту Беларуси» под западным протекторатом (в том числе поделив народную собственность) – по образу всей постсоциалистической Европы и Кавказа” (там же).
Следует вновь повторить, что со стороны России происходит в сильной степени активация старого советского нарратива с четкими прошлыми геополитическими противниками, которые и сегодня остались теми же. К тому же, советскую пропаганду не имеет смысла отбрасывать, пока большая часть населения выросла в ее рамках.
Управление смыслами становится сегодня важной задачей, часть из которой и легла на нарративы и нарративную войну. Человек всегда и во всем ищет смысл. Ведь недаром в свое время Д.Дондурей ввел понятие “смысловиков” по аналогии с “силовиками”, говоря, что смысловики могущественнее политиков: “Следует признать, что это самая влиятельная секретная служба. Аналитический опыт здесь не копится. При этом каждый человек прекрасно осведомлен, как следует вести себя «по понятиям», как пользоваться неформальными практиками или гигантскими ресурсами двоемыслия. Смысловики в отличие от пропагандистов не получают специальных заданий по работе с массовым сознанием. Они просто живут в своей естественной среде, у себя дома. Делают то, что и всегда, – воспроизводят коды национальной культуры. Но именно это и есть их необъявляемые функции, можно сказать, миссия, которую они выполняют, перемещаясь в истории. Сохраняют сквозь все формы государственных перезагрузок (минимум пять только за последние 100 лет) родные протофеодальные матрицы. С их особым типом перемещения во времени: быстро вперед и сразу же – вспять. Именно они гаранты самого священного – усвоения гражданами российского «порядка вещей». Не случайно же он точнее всего предстает только в искусстве” [13]
И такая констатация: “Еще в конце минувшего века госсмысловики совершили открытие. Осознали невероятное: при умелом программировании массовой культуры предоставленные рыночной системой возможности совершенно не опасны для сохранения концепции «особого пути» российского «государства-цивилизации». Частная собственность, подключение к мировой финансовой системе, отсутствие цензуры в ее прежнем виде, подписание множества международных правовых конвенций, наличие элементов гражданского общества и даже допуск определенного объема конкуренции не препятствуют воспроизводству протофеодальных по своим внутренним кодам принципов устройства российской жизни” [14].
Но все это делается с помощью и на базе нарративов, поскольку только эта форма функционирует в масс-медиа и массовой культуре. Эта форма может нести любые смыслы. И поскольку в России главной ценностью стало государство, то иерархия ценностей начинает упираться в нее.
В результате методом проб и ошибок была выстроена новая матрица ценностей. Дондурей видит ее следующим образом: “Новая культурная программа не осознается как целостная, но она именно такая. Базируется на вековечных матрицах, которые постоянно очищаются, получают новое содержание. Платформой является сверхценность: «Родина — это государство». Но с поправкой: государство не терпит рядом с собой самостоятельности ни одной макросистемы. Оно должно управлять: бизнесом, гражданским обществом, действиями любых социальных общностей, включая семью, формированием личности, безопасностью, правосудием, целеполаганием, медиа и художественным творчеством… Всем! И дело тут не в законах, не в «закручивании гаек» или наказаниях. Система сложнее устроена. Главное теперь не запретить, а включить в себя — поглотить инакомыслие. Делай что хочешь, но только с благоволения твоего начальника, инвестора, мэра, губернатора. Важно не допустить позитивной селекции, а значит, и неподконтрольного «порядку вещей» механизма отбора: людей, событий, дел, продуктов, помыслов, проектов” [15].
Фигура Сталина и его мира перешла в России и в 21 век, поскольку совпала с желанием власти быть единственной вершиной, почти монархической. Отсюда и возникшая при Путине на месте “прародителей” и фигура Ивана Грозного, поскольку он одновременно и “грозный” и “новые земли брал”, а это важные характеристики для путинского правления и его собственного нарратива. Получается, что совершенно нового нарратива не бывает. Он всегда будет частично старым, частично новым. Если нужно пугать, найдется “пугающий”, если хвалить, найдется “торжественный”.
Отсюда внимание путинского правления к прошлому. Если Советский Союз характеризовался вниманием к будущему, поскольку он занимался его строительством, то путинское правление столь же активно строит прошлое. Именно оттуда растут корни его нарративов.
Характерной чертой стало появление фигуры Сталина в современных раскладах, однажды, например, только силовыми усилиями удалось остановить его появление на первом месте в телевизионном голосовании “Имя России” [16 – 18]. Это как в известном анекдоте, когда рабочему, который выносит со своего завода по производству мясорубок детали, никак не удается собрать из них мясорубку, так как все время получается автомат Калашникова. Так и в этом случае завод по производству пропаганды на самом деле делает частички портретов, из которых потом и возникает фигура Сталина.
Министерство обороны России провело в мае 2020 круглый стол на тему “Психологическая оборона” – “Борьба за историю – борьба за будущее” [19]. Год назад курс такого рода «Психологическая оборона: актуальные вопросы информационного противодействия» впервые прочитали в Военном институте Министерства обороны. На завершении курса был даже первый заместитель министра обороны РФ Руслан Цаликов, отметивший, что данная тема должна изучаться более широко и получить научное обоснование: «После первого курса нам всем стала очевидной необходимость этим очень серьёзно заниматься. В курсе была затронута пока только часть проблем в области психологической обороны или психологического противостояния, в том числе в киберсреде» [20].
Сам этот круглый стол по психологической обороне множество СМИ осветили с помощью одной и той же фразы С. Михалкова (остальные участники, видимо, просидели молча): “Сегодня идеология у России одна – национальные интересы страны, это должно с молодых ногтей прививаться детям” [21].
Михалков в данном случае не самый лучший пропагандист, поскольку в последнее время погряз в массе медийных войн, усугубленных еще и запретом его телевизионной программы “Бесогон”. Произошло все это, когда С. Михалков стал воевать с Г. Грефом [22 – 32]. Такие действия объясняют тем, что руками С. Михалкова делается война, именуемая “братья Ковальчуки против Грефа”, а они близкие Путину люди, у одного из них, кстати, на этой конференции также был доклад – “Гибридно-информационные угрозы, технологии противодействия”, который, наверное, единственный соответствовал военной тематике, поскольку остальные были чисто пропагандистскими, но таковой была и тема конференции. Но есть и такая популярная шутка в экспертном российском сообществе: “будьте особенно вежливы с путинскими охранниками, любой из них завтра может стать губернатором” [33].
Главным от министерства обороны на конференции был А. Картаполов, заместитель министра обороны – начальник Главного военно-политического управления Вооруженных сил, которому теперь, видимо, подчиняется и религия. По поводу главного военного храма России, например, он высказался так: “каждый человек, особенно на войне, верит в то, что позволит ему остаться в живых и выполнить задачу. Я вам серьезно могу сказать, что на войне нет атеистов. Есть те, которые не признаются, что они чему-то или кому-то молятся. И сегодня мы возрождаем традицию, потому что в русской армии сила духа являлась определяющей. Воин должен верить – в правоту своего дела, в то, что даже если он погибнет, и для себя, и для всех окружающих он будет героем. Жизнь каждого человека бесценна, но если ее приходится отдавать, надо это делать ради чего-то очень высокого и важного. Чем является свобода и независимость нашей Родины – Матушки-России” [34]. Правда, одновременно армия проводит все же не молебны на юге России, а “военно-политические учения” [35].
А данный храм находится в центре медийного скандала, поскольку там сначала планировалась мозаика с изображением Путина, но из-за поднявшегося медийного шума все переиграли. Священнослужитель и богослов Андрей Кураев сказал тогда: «Это, кстати, явка в Гаагу с повинной. Раз икона с покореньем Крыма помещается в армейском храме, значит, армия и сыграла решающую роль в этой операции. А, главное – какая уверенность в том, что Божья матерь всё это и всех этих благословляет…» [36]. Сегодня он добавляет еще и такие слова: “Публичная ложь – это часть нашей нынешней корпоративной элитно-поповской культуры. Ради высшего блага, ради спасения людей, их душ, для вечности – вот ради этой великой цели можно всё: и предать, и оклеветать, и солгать, и вред причинить. В культуре этих людей совесть не болит, особых мук не возникает. Лично мне много раз в глаза врали священнослужители, в том числе высокопоставленные”.
Вернувшись к теме Беларуси, посмотрим на нее глазами военных и спецслужб России, мы говорим именно так, поскольку в ниже приведенных текстах оперируют информацией, которая явно не пришла из нормального потока новостей:
– “Польские спецслужбы давно уже раскачивают ситуацию в Гродненской и Брестской областях, где немалая доля граждан имеет так называемые карты поляков, дающие право их обладателям работать в Польше, обучаться в польских вузах наравне с поляками, открывать свой бизнес и в перспективе получить вид на постоянное жительство. При этом надо отметить, что «потенциальных поляков», получивших заветную карту, в Беларуси на четверть больше, чем на Украине, а именно – 130.000 человек. И воспрепятствовать получению фактически двойного гражданства власти Беларуси не имеют возможности – таковы плоды политики многовекторности, которую до последнего времени проповедовал белорусский МИД” [37];
– “почему, например, протестное движение в Гродно имело столь массовый характер и перекинулось даже на электорат, традиционно поддерживающий Александра Лукашенко. Не последнюю роль в этом сыграл этнический фактор – 24,8% Гродненской области составляют поляки. Религиозный тоже. Традиционно католики преобладают среди верующих Гродненской области, хотя и в остальной части страны функционирует достаточно развитая сеть католических приходов. При этом никаких проблем с отправлением религиозного культа католики Беларуси не испытывают. Католическая церковь хоть и не пользуется финансовой поддержкой государства, признана традиционной религией и освобождена от уплаты налогов. Имеется и своё католическое СМИ – в 2011 году архиепископ Тадеуш Кондрусевич выступил с инициативой организации в Беларуси вещания международного католического “Радио Мария”” (там же);
– “В событиях, которые западные СМИ уже окрестили «белорусской революцией», неожиданно обнаружился «молдавский след», который тесно переплетается со «следом украинским». Для организации беспорядков на улицах белорусских городов была организована подготовка тактических диверсионных групп в Закарпатье, Мукачево, Львове и Белостоке” [38];
– “На законспирированных мини-полигонах с макетами в натуральную величину типовых объектов государственной инфраструктуры Минска находятся 450 бойцов в составе сборных групп по 25 человек. Бойцы обучались наращиванию реактивных настроений в уличном социуме, быстрому переходу к острой фазе уличного противостояния с хорошо укомплектованным контингентом милиции, ОМОНа и президентской охраны. Задачи ставились разные: от захвата и 2−3-часового удержания Телецентра, а также районных администраций и отделов милиции до штурма СИЗО” (там же).
Это такой клубок противоречивых и одновременно пугающих сообщений, однако принципиально бездоказательный, поскольку присутствуют лишь обвинения, точнее их формулировки, без всякой подтверждающей фактуры. Но они снова-таки четко соответствуют нарративу, поддерживаемому Россией о влиянии Запада на события в Беларуси. Логика здесь проста: “хороший” (Беларусь) может стать “плохим” только с помощью другого “плохого” (Запад).
Однако на массовое сознание, которое не выступает ведь в роли официального судьи, ищущего доказательства, это суммарно начинает работать, ведь в массовом сознании со временем могут остаться введенная информация как факт, а доказательства просто будут считаться потерянными.
Д. Золотухин говорит в этом плане о когнитивной предубежденности, когда люди берут информацию из разных источников, даже не имеющую подтверждения, и выстраивают причинно-следственные связи между ними, причем вне опоры на реальность [39].
Сам он вводит понятие нарративной регуляции как способа подталкивания человека думать и оценивать реальность так, как это нужно “регулятору” с помощью нарративов. Это инструмент, который может быть направлен на различные цели, этичные и неэтичные, то есть он может быть и хорошим, и плохим в зависимости от того, в чьих руках оказался.
Есть также важное деление на стратегические и тактические нарративы. Стратегический нарратив стоит в иерархии выше и носит более общий характер, реализуясь в ряде тактических. Тактические нарративы должны соответствовать стратегическому, никогда не отклоняясь от заданных, к примеру, наперед фигур врагов и друзей, поскольку это является своеобразной системой координат. Тем самым нарративы всегда доказывают свою истинность, поскольку порождают новую информацию в рамках старых и хорошо известных рамок.
Нарративы призваны нести в мир системность и осмысленность. Тысячи окружающих нас фактов должны стать взаимосвязанными, тогда наша картина мира перестанет быть случайной, став системной. Вооруженные такой системой мы сможем уже сами понимать новые факты, которые придут впервые. Такие стройные системы мира всегда давали сначала религия, а потом идеология. Они воспитали разум современного человека. Сегодня, когда их роль падает, человек пытается сам осмыслить окружающий его мир. И тут неоценимую помощь ему дают нарративы, которые приходят к нему в виде новостей в информационном пространстве и, например, телесериалов – в пространстве виртуальном. Отсюда истоки войны сериалов. Сделал Запад свой “Чернобыль”, Россия в ответ начинает делать свой, где среди героев уже заявлен агент ЦРУ.
Вернувшись к теме Украины, мы увидим уже гораздо более широкий набор российских нарративов. Д. Золотухин выделил их огромное их количество, причем они оказались привязанными ко времени, поскольку каждый период отличался своим набором, который Золотухин назвал “сериалом” [40 – 41]. Такой большой набор отражает интенсивную работы пропаганды, когда 2014 – 2015 гг. российские новости стали к удивлению россиян практически украинскими, поскольку речь в них шла все время об Украине. Пропагандисты должны были работать интенсивно, чтобы “залатать” провал советской идеи братских народов. То есть народы остались хорошими, а вот власть оказалась плохой. Отсюда, к примеру, и было использование маркеров “фашисты”, “каратели”, “бандеровцы” и прочие для описания действия украинской армии, отсылающих к нарративу войны 1941 – 1945 гг. И поскольку реальных фактов не было, их приходилось придумывать. Так появился, у примеру, “распятый мальчик” или удостоверение СС с украинской фамилией в руках у Д. Киселева, которое почему-то было написано в современной немецкой орфографии, а не той которая была во время войны. Получается, что для зрителя не так важна достоверность факта, как правдивость того, кто это произносит.
Многие из анализируемых нарративов, направленным на Украину, однотипны с такими же “нарративными выстрелами” по другим бывшим республикам, надо только поменять название страны. Например:
Это нарративы-кальки, которыми “стреляют” и по другим бывшим республикам. Но много и специфических, связанных с конкретными украинскими реалиями, особенно в точках, где имеет место вмешательство России: Крымом, Донбассом, сбитым с российского Бука пассажирским самолетом рейса МН-17, взаимоотношений с ЕС. На каждую из таких тем созданы десятки нарративов, где Украине предоставлена роль провинившегося ученика.
На это должна работать целая пропагандистская машина, порождающая нужные типы нарративов. Одним из источников этих нарративов по поводу Украины были аналитические записки Российского института стратегических исследований, ранее именовавшегося институтом внешней разведки, действия которого подробно описал бывший подполковник КГБ В. Попов. Вот некоторые отрывки из его книги:
– “Надвигались украинские события. Во время “торговой войны” России и Украины накануне Вильнюсского саммита в администрацию президента шли записки и обзоры, в которых утверждалось, что украинский народ со времен Переяславской рады неизменно привержен России, что “незначительные западные веяния” носят маргинальный характер, провоцируются кучкой профашистских выходцев из Западной Украины – тех территорий, которые входили в состав Австро-Венгерской империи, обладающих отличным от большинства социокультурным кодом. Подавляющее же большинство украинцев хранит память об общей истории, Великой отечественной войне, мечтает о возрождении общего государственного существования империи/СССР. Все, что так или иначе свидетельствовало об обратном, приписывалось деятельности НКО, финансируемых Госдепом США, Брюсселем, Варшавой и Вильнюсом. В записках, написанных или отредактированных Т. Гузенковой, звучали призывы максимально надавить на В. Януковича путем топливно-энергетического и торгового шантажа, добиться от него отказа от подписания Вильнюсских прелиминариев и обеспечить евразийскую интеграцию Украины” [42];
– “У российских аналитиков есть два универсальных, никогда не подводящих, хотя и не согласующихся между собой объяснения – происки фашистов и интриги Госдепа/ЦРУ/мировой закулисы. Поскольку она “закулиса”, что с нее спросишь, ведь о ней все равно ничего неизвестно вплоть до самого факта ее существования. Именно эти объяснения были положены в основу оценок “Правого сектора” (фашизм) и того безусловного национального подъема в Украине, для которого Майдан (мировая закулиса) стал лишь началом. Параллельно в АП шли записки о том, как хочет народ Крыма присоединиться к РФ, как он опасается украинизации, запрета русского языка и вытеснения православия униатством” (там же);
– “десятками шли записки о необходимости формирования в украинском тылу боевого пророссийского подполья, засылки диверсионных групп, подготовки к броску на юг в направлении Мариуполь – Николаев – Одесса и создания великой “Новороссии”, включающей Приднестровье, которая, как и Крым, должна была воссоединиться с Россией. Зато ни слова не было написано о возможном сопротивлении Украины, мобилизации армии и добровольческих формирований, о возможных санкциях, их последствиях. Реакция США и европейских стран НАТО даже не обсуждались. В конце октября частым гостем на институтских мероприятиях стал Гиркин (Стрелков), которого Л. Решетников неоднократно публично называл своим другом. По мере того как проект “Новороссия” все больше демонстрировал несостоятельность и неуправляемость, а из Кремля стали поступать сигналы о неготовности ввязываться в полномасштабную войну с Украиной и осуществлять бросок через Мариуполь на Приднестровье… стала очевидна экспертная вина института в процессе принятия (поддержки) решений, приведших Россию к серьезному экономическому и международному кризису” (там же).
Как видим, за говорящими пропагандистами еще стоят пропагандистские мозги, которые ими руководят. А на телеэкране мы уже видим общий результате их работы, подаваемый на экране “говорящими головами”.
Вернувшись к теме Беларуси, следует подчеркнуть, что однотипно с ситуацией с Украиной часть нарративов, отработав свои задачи, уходит со временем, а часть остаются постоянными. Таким постоянным нарративом естественно является анти-западный на пророссийском пространстве. В Беларуси его сформулировали в следующем виде:
Запад во всех его проявлениях – плохой и агрессивно настроенный в отношении Беларуси, будущее Беларуси возможно лишь в союзе с хорошей и высокоморальной Россией [43].
В рамках этого стратегического нарратива выделены отдельные 12 нарративов, объединенные в ряд групп:
1. Продвижение Русского мира,
2 – 5. Дискредитация Украины,
6- 8. Дискредитация Польши и балтийских стран
9 – 11. Дискредитация Евросоюза, США и Запада в целом
12. Различная антизападная конспирология
Например, нарратив 2 имеет следующий вид: Россия не имеет отношения к конфликту на Донбассе, там нет российского военного присутствия. В Украине происходит гражданская война вследствие фашистского переворота 2014 года. Киев не заинтересован в мирном разрешении конфликта
Ради справедливости следует признать, что негатив против Лукашенко встречается и в изданиях анти-протестной направленности. Например, такой текст на тему минусов возможного “исхода компьютерщиков” из страны, поскольку белорусский экспорт компьютерных, телекоммуникационных и информационных услуг в 2019 году составил $ 2,5 млрд: “Если происходящее в Белоруссии действительно приведет к массовому уходу из страны ИТ-компаний и специалистов, это станет еще одним репутационным ударом по Александру Лукашенко, для которого достижения в высокотехнологичном секторе во многом были личной историей успеха. В последние годы образ «последнего диктатора Европы» эксплуатировался все реже в том числе благодаря тому, что в Белоруссии целенаправленно создавались все условия для привлечения в страну самых передовых технологий и компаний” [44].
Нарративы способны менять структуру мира, поскольку с ними тяжело бороться, так как мы не понимаем их сильные и слабые стороны. Начав подобную борьбу с ними, мы лишь способствуем их усилению. Нарратив относится к виртуальному, а не информационному пространству, а с ним пытаются бороться как явлению из информационного пространства. Если информационное пространство заполняется с помощью новостных сайтов и традиционных газет/журналов/телевидения, то виртуальное пространство сегодня в первую очередь генерируется телесериалами и фильмами. Именно так создается современная мифология без богов, но с людьми. Нарратив также является такой практической мифологией сегодняшнего дня.
Якщо ви разом з нами навчилися створювати короткі відео з мінімальним сюжетом - тоді вам сюди. На вебсемінар по креативному сценарію, з героями, арками, перешкодами і цікавими поворотами сюжету (ви ж пам'ятаєте про хибну кульмінацію?). Ми розширюємо тематику сторітелінгу і переходимо до складніших форм оповіді. Але не переживайте, якщо не потрапили на попередні семінари від АУП на цю тематику. Ми, як завжди, розповідатимемо просто, доступно, наочно і так, що ви самі все зможете полвторити. Реєструйтесь 🙂
Академія української преси спільно з Національна спілка журналістів України (НСЖУ) за підтримки Friedrich Naumann Foundation Ukraine and Belarus запрошують на вебсемінар «Сторітелінг 2.0: креативний сценарій від А до Я». Вебінар відбудеться 14-15 вересня 2020 року.
Цієї осені ми пропонуємо багато нових проєктів з огляну на умови безпрецедентного виклику з яким бореться весь світ! Ми маємо свої правила на режим, який надиктовує онлайн-життя.
Академія української преси за підтримки Медійна програма в Україні пропонує педагогам-тренерам, які навчають медіаграмотності — усучаснитися, та засвоїти новий тренд навчання, а саме навчання в режимі онлайн.
21-23 та 28-30 вересня 2020 року відбудеться онлайн-школа «Digital-teacher: онлайн інструменти у навчанні медіаграмотності» 👾
Для реєстрації просимо сюди>>>
Тетяни Іванова та Світлана Ізбаш навчать вас тому, що саме зараз на часі. Будемо разом аналізувати, створювати, пробувати, вчитися, і в першу чергу — думати, причому двічі! 🦹
✔️Тренери дадуть відповіді на найактуальніші запитання, а саме:
✔️Так, це все вони, Тетяна Іванова та Світлана Ізбаш, не дозволять вам:
✔️Вони допоможуть:
🤗 Долучайтеся та створюйте свій авторський тренінговий імідж digital-teacher 21 століття!
Проведення цього заходу стало можливими завдяки підтримці американського народу, що була надана через проект USAID «Медійна програма в Україні», який виконується міжнародною організацією Internews. Зміст матеріалів є виключно відповідальністю Академії української преси та необов’язково відображає точку зору USAID, уряду США та Internews.
🌴Маємо всі наявні фактори — і вам синій небосхил, і літо цілий рік, і кокоси з бананами! Тільки ми трішки змінюємо концепт.
Пропонуємо унікальну можливість долучитися до авторського тренінгу із острову Чунга-Чанга «Будь у тренді: МІГ в онлайн!».
Під чуйним та професійним керівництвом Тетяни Іванової та Світлани Ізбаш ви перенесетеся на ділянку суші, де немає місця фейкам, пропаганді та медійним маніпуляціям! А є правдивий небосхил інформації, медіаграмотність цілий рік, і критичне мислення з новинним аналізом! ☀️
Академія української преси спільно з Фондом Фрідріха Науманна за Свободу оголошує про старт абсолютно нового проєкту з медіаграмотності!
😎Чекаємо на вас 16-18 вересня 2020 року на платформі вебконференцій Zoom!
Буде те, про що ви так часто у нас запитували!
Як навчитися методиці проведення онлайн-тренінгів з медіаграмотності та зробити його пізнавальним й захоплюючим у форматі спільної інтерактивної роботи? Як не нудитися біля екрану комп'ютера за «чорним квадратиком», вислуховуючи годинами «балакаючі голови» на вебінарах?
Будемо грати, спілкуватися, ділитися ідеями, розробляти завдання онлайн, об'єднуватися у команди, брати, робити та навчати інших!
Гарантуємо, що у майбутньому вам вдасться привести своїх слухачів до успіху під назвою «Медіаграмотні... на якому б «чунга-чанзі» ви не опинилися!»
🌴Щоб зареєструватися, будь ласка, заповніть анкету>>>
Участь є безкоштовною. Відбір відбуватиметься на конкурсних засадах, відібрані учасники отримають запрошення. Кількість місць для вебсемінару обмежена.
Учасникам, яких буде відібрано до участі, прийде повідомлення на електронну пошту
З питаннями звертайтеся сюди: 050-734-45-79, info@aup.com.ua – Юлія Кулик.
Gefördert durсh die Bundesrepublik Deutschland
За підтримки Федеративної Республіки Німеччина
15 вересня о 10:00 УАМБ проведе вебінар, присвячений темі «Нюанси передвиборчої агітації 2020. Наслідки та можливості для місцевих медіа»
Місцеві вибори, які щойно стартували, відбуваються за новим виборчим кодексом. Що це означає для місцевих медіа? Ризики та можливості для вас аналізує Олексій Цельєв – юрист та викладач правничих наук.
Олексій займається юридичною практикою в статусі приватного підприємця, і спеціалізується на супроводженні поточної фінансово-господарської діяльності компаній середнього бізнесу. У якості експерта брав і бере участь в проектах під егідою ОБСЄ; Академії ім. Фольке Бернадотта (Швеція); проекту USAID «Справедливе правосуддя»; Програми розвитку ООН в Україні тощо. На замовлення та за підтримки Ради Європи в теперішній час приймає участь в роботі з підготовки та впровадження «Критеріїв оцінки дотримання верховенства права в Україні».
Зареєструйтесь на вебінар за посиланням: https://forms.gle/kzK1DfFY4XYFyr787
УАМБ нагадує: ще є декілька днів, щоб подати ваш проект на конкурс та отримати мікро-грант для вашого локального медіа – якщо редакція має ідею як зробити корисний сервіс для громади.
Цей вебінар буде сьомим з десяти, які УАМБ організовує в рамках проєкту «Підвищення ефективності місцевих медіа та збільшення їхньої ролі в громадах. Відеозаписи попередніх вебінарів доступні на сайті redactor.in.ua або на Youtube каналі асоціації.
Будемо раді відповісти на ваші можливі запитання. Звертайтеся до менеджерки проектів УАМБ Ольги Сергієнко: 050 415 34 24, 098 254 17 06 або osergienko22@gmail.com
УАМБ продовжила термін прийому заявок від місцевих медіа будь яких типів (газети, сайти, телебачення) до 15 вересня.
Українська Асоціація Медіа Бізнесу в рамках проєкту «Підвищення ефективності місцевих медіа та збільшення їхньої ролі в громадах», за підтримки фонду розвитку ЗМІ Посольства США в Україні запрошує редакції місцевих медіа взяти участь у конкурсі міні грантів.
Якщо Ваші редакція має ідею – як зробити корисний сервіс для громади, відкрити нову рубрику, створити дискусійний клуб, або щось інше, ще більш необхідне – неодмінно подавайте вашу ідею на цей конкурс! У трьох додаткових файлах ви знайдете:
(2) Опис критеріїв обрання переможців;
(3) форму для складання попереднього бюджету вашого проекту.
Ми маємо на меті посилити спроможність місцевих медіа та розвинути навички менеджерів (редакторів) місцевих видань у ефективному управлінні місцевим медіа бізнесом, надавши пряму фінансову підтримку та менторинг під час реалізації проєктів.
Кінцевий термін прийому заявок – 15 вересня 2020 року, 18:00. Пропозиції мають бути надіслані на електронну пошту osergienko22@gmail.com. Заявки, де не будуть повністю заповнені дві форми (Бланк заявки та Бюджет), не будуть допущені до конкурсу.
Наприкінці вересня 2020 року буде обрано 10 переможців. Максимальна сума фінансування - 50 тис.грн.
За додатковою інформацією звертайтесь до менеджерки проектів УАМБ Ольги Сергієнко: 050-415-34-24, 098-254-17-06 або osergienko22@gmail.com
Діяльність відбувається в рамках проекту «Підвищення ефективності місцевих медіа та збільшення їхньої ролі в громадах»», який реалізовується за підтримки Фонду розвитку ЗМІ Посольства США в Україні.
Будемо раді відповісти на ваші можливі запитання. Звертайтеся до менеджерки проектів УАМБ Ольги Сергієнко: 050 415 34 24, 098 254 17 06 або osergienko22@gmail.com
Георгий ПОЧЕПЦОВ
Мир объясняется и легитимизируется нарративами. Применение силы со стороны власти требуют нарративов, протесты населения – также. Столкновение нарративов усиливает одних и ослабляет других.
Игра престолов базируется на нарративах, поскольку массовое сознание оперирует ими. Все стороны видят справедливость только в своих действиях, но доказать это могут только нарративы. Если власть, имея в своих руках всю пропагандистскую машину, не способна это сделать для населения, значит, правда не на стороне власти. Она может обеспечить своим нарративам громкость, но не убедительность.
События в Беларуси и пандемия коронавируса являются также яркими примерами резких изменений непредсказуемого характера, которые прямо и косвенно вытекают из новых условий нашего бытия. Мир подошел к определенной точке, за которой видится другой тип развития, и политический и экономический, даже либеральный капитализм перестал быть таким привлекательным.
Мы всегда считали, что, когда стреляют пушки, разговоры смолкают, но в сегодняшнем информационном мире это отнюдь не так, а даже наоборот – разговоры, то есть нарративы, вступают в свою полную силу. Официальные медиа моментально теряют доверие, поскольку глаза людей видят совершенно другую картину. Картинка на экране начинает противоречить картине в жизни. Так, кстати, рушился и Советский Союз даже во времена отсутствия интернета, который сегодня дает возможность обойти любое цензурирование со стороны власти.
Правда, исследования показали, что интернет во времена "арабской весны" не столько мобилизовал, сколько взывал к мировому общественному мнению, поскольку основным языком сообщений был английский. Сходно его роль была не столь высока и в случае "желтых жилетов" во Франции, которые между собой имели другие каналы коммуникации.
Г. Асмолов попытался посмотреть на события в Беларуси также сквозь интернет как новый механизм, которого не было у других постсоветских поколений: "Ключевой вопрос, на который важно ответить, чтобы понять роль интернет-технологий в протестах в Беларуси: как получилось, что цена применения насилия стала выше, чем его эффективность? В белорусском сценарии интернет не стал ключевым механизмом мобилизации и координации протестов, однако он создал условия, в которых быстрое вовлечение масс стало возможным. Произошло это в первую очередь благодаря сочетанию двух важных характеристик протестов: беспрецедентного насилия со стороны государства и рассеянности протестов как в столице, так и по всей стране. В гиперлокальном протесте, погруженном в современную информационную среду, насилие, даже самое жестокое, не достигает своей цели подавить протест, а только способствует его росту" [1].
И еще некоторые его точные замечания:
- "критическая масса свидетельств насилия стала новым ключевым триггером протестов и всеобщей гражданской мобилизации";
- "отключение интернета часто приводит к эскалации протестов, так как информационный вакуум заставляет выходить людей на улицы";
- "толпа протестующих превращается из объекта преследования в субъект политического процесса; со временем она уже готова выходить на центральную площадь, объединив сотни гиперлокальных протестов в единую колонну".
Чем стала сегодня соцсеть? Это информационный авторитет, который диктует правила нового поведения, поскольку модели старого поведения и так всем известны, и они теряют свою эффективность. Поэтому идет смещение на все более нижние уровни, которые гораздо проще, поскольку являются более личностными.
И. Гращенков, например, считает так: "Сейчас наибольший интерес представляют не партии, а движения. Из числа существующих до раскола на «за батьку» и «оппозицию»: Говори правду, За Свободу, Демократический молодёжный союз, Гражданский форум, Зубр и МХСС (Молодые демократы), Белая Русь, Беларускі Народны Рух, Либертарианское Движение Беларуси и другие. Именно эти движения, на сегодняшний день объединяющие от 50 до 70% всего электората могут стать мощной политической силой на будущих выборах в Республике Беларусь. Не случайно, что фактическими координаторами протестов в Белоруссии стали сетевые информационные ресурсы: «Nехта», Onliner, Новая Нива, Tut.by. На наших глазах разворачивается социальный эксперимент в рамках одной страны. Протест не организуется извне, не управляется из единого центра и не имеет спонсоров. Координационный совет – это больше совет старейшин, чем боевая ячейка. К тому же, половина его членов сидит в тюрьме, еще треть в соседней Литве. И все-таки люди третью неделю подряд продолжают выходить на улицу. Так сегодня люди голосуют за перемены" (цит. по [2]).
На этих нижних уровнях сохраняется доверие между людьми, которое теряется при продвижении наверх, когда даже партия не выражает ничьего мнения, кроме ее лидера. Сегодняшние партии – это "тени" их лидеров, они просто движутся за ними, поскольку не выражают ничьего мнения.
Когда нарративы уходят с площадей на телеэкраны, они теряют свою остроту, поскольку возникает контроль над ними денег и власти. Уничтожается искренность, но не растет и убедительность. Они становятся нарративами, привязанными к своему телеисточнику, поскольку не могут пройти сквозь экран к человеку.
С. Митрофанов анализирует то, что можно обозначить как новую "сходку современных пикейных жилетов" на телеэкране, например: "решительность демонстрирует В.Жириновский. Программы «Развития демократии» – разве ж это не иностранное вмешательство? – говорит он. В ответ надо прекратить всякое вещание оппозиции, а по границам Польши и Прибалтики поставить танки, – и чтобы те непрерывно грели моторы, а двигатели слышали бы во всем мире, а ракетам встать в предстартовую позицию. На связи М.Захарова. В дипломатии мы таких слов не говорим, но мысль Владимира Вольфовича мне нравится. Смех. Аплодисменты. Так пока и порешили" [3].
Когда-то люди имели внятное и понятное прошлое и будущее, которое им предоставляла религия. При этом никто не смел сомневаться в достоверности этих предсказаний. Современный человек потерял понятное и прошлое, и настоящее. Будущее у него осталось только из дистопий фантастических телесериалов, которые демонстрируют ужасное будущее контроля над всеми.
О. Матвейчев видит то, что происходит в голове современного человека так: "Идет прогрессирующая примитивизация! Естественно, старые сети никуда не исчезают, там находятся люди или поколения целые, которым привычен их, более-менее длинный или средний формат… Картина реальности складывается у современного молодого человека из огромного количества мелких фрагментов, каждый из которых попал в эту картину благодаря огромному количеству повторений. Это такое фасетное зрение, зрение как у мухи или паука. То есть, мировоззрение у человека есть, нельзя говорить, что его нет, но оно все мозаичное и насквозь противоречивое, ибо каждый фрагмент никак не связан с другим. Извлечение одного фрагмента из этого мировоззрения совершенно не влияет на всю картину в целом, ибо картина и не была с самого начала целостной. Это, как раз то, что способствует ситуации пост-правды" [4].
М. Саморуков из Carnegie.ru раскрывает реакцию России на Беларусь:
- "С точки зрения Кремля, белорусское общество охладело бы к России в любом случае. Даже если бы Кремль занял нейтральную позицию, никак не помогал Лукашенко или вообще поддержал бы белорусские протесты, то их победа все равно привела бы к власти в Беларуси гораздо менее пророссийских лидеров, чем сейчас. А то и вообще антироссийских. Потому что у белорусской оппозиции нет никакого другого интеллектуального ресурса, кроме прозападно настроенной интеллигенции. Понятно, что бастующие рабочие МТЗ после смены власти не станут министрами, ими станут те, у кого есть какое-то представление, как руководить, какой-то запас идей. В случае белорусской оппозиции запас идей есть только у старых профессиональных оппозиционеров, которые прозападные, делают ставку на этнический национализм и на отдаление от России" [5];
- о заявлении Путина о резерве из российских силовиков: "Думаю, это заявление было сделано для того, чтобы подать сигнал нескольким целевым группам. Во-первых, белорусскому госаппарату и силовикам – что они не должны сомневаться в том, что Лукашенко остается и, если что, может положиться на огромные ресурсы Кремля. Поэтому не стоит думать, не пора ли перебегать на сторону оппозиции. Во-вторых, это сигнал для самих оппозиционеров, лидеров протестов. Ведь это интервью Путина было сделано для передачи выходного дня, но показали его в четверг, перед выходными, чтобы сообщить людям, планирующим выйти на улицу: если вы планируете здания штурмовать или что-то такое, то вы подумайте хорошенько, мы пришлем новый батальон. Ну и для Запада был сигнал: если вы хотите посредничества, то забудьте, мы никаких сил не пожалеем, но Александра Григорьевича отобьем" (там же).
Беларусь, как и каждая из постсоветских стран, оказалась на распутье. Население жаждет изменений, которые не очень нужны элитам, которые чувствуют себя лучше в дне вчерашнем, чем в дне завтрашнем. Они не хотят менять свое положение на неизвестность. Люди же хотят изменений, поскольку видят, что другие живут лучше.
Элиты защищены своим положением и ОМОНом (см. как готовили ОМОН к разгону протестов [6 – 7], что тоже интересно и важно). Свой аппарат репрессий государство всегда держит наготове, кормит и лелеет своих силовиков. Они отвечают ему такой же любовью.
Е. Шульман дает свой взгляд на развитие событий в Беларуси: "Первое: важна устойчивость протеста, то есть способность его участников если не наращивать, то по крайней мере не снижать его численность. Второе: важна диверсификация инструментов протеста – вслед за выходами на улицы и площади и параллельно с ними должно возникать что-то ещё. К известным инструментам протеста относится, например, например, захват площади и организация на ней палаточного лагеря, что у нас ассоциируется с Майданом, сбор подписей и обращения известных людей, плакаты на домах, художественные акции, флешмобы и другие методы. В Беларуси формат забастовки оказался очень эффективным, поскольку бьет по фундаменту легенды о социалистической стране, заповеднике советской власти, основа которой – рабочий класс. Третий фактор – это раскол элит, точнее, то, что называется elite defection: появление внутри системы власти людей, чьи заявления можно интерпретировать как сочувствие к протесту. А на более позднем этапе – громкие отставки в знак несогласия с официальной политикой. В Беларуси с таким заявлением выступил экс-премьер страны Сергей Румас, несколько дипломатических работников, начальник УВД Гродненской области. Хотя высокопоставленных силовиков пока не видно. Четвертый фактор – образование параллельных структур власти. Я пока этого не вижу. Есть забастовки, однако пока нет стачкомов (комитетов стачки), есть призыв организовать штаб передачи власти от имени оппозиции, плюс я не вижу народных мэров и губернаторов – кого-то, кто объявлял бы себя народной властью на местах взамен прежней власти. Но такие структуры могут появиться очень быстро: в отличие от госинститутов, стачком или координационный совет оппозиционных сил может быть создан почти мгновенно. Пятый фактор – позиция международного сообщества. Она худо-бедно стала проявляться: Великобритания и Европарламент не признали результаты выборов. США пока ограничились твитом, Россия тоже пока не высказалась публично. Первое поздравление Владимира Путина можно было счесть жестом поддержки, но оно оказалось единственным, а два телефонных разговора, произошедших по инициативе белорусской стороны, скорее выглядят как попытка получить ту поддержку, которой нет" [8].
Все слои общества в такие периоды ощущают стресс. Но каждый реагирует на них по-разному. Например, немецкие экономисты предрекают, что IT-сектор может покинуть Беларусь: "в случае дальнейшего обострения политической ситуации Беларусь может потерять свою интеллектуальную элиту. Может возникнуть ситуация, когда образованные, предприимчивые, инновационно мыслящие люди будут просто вынуждены покинуть свою страну. Так, для белорусской экономики весьма важен динамично развивающийся IT-сектор, а в этой сфере работают как раз весьма мобильные люди. Было бы фатально, если бы им пришлось уехать. Потеря человеческого капитала, которым Беларусь весьма богата, стала бы, на мой взгляд, самой серьезной проблемой" [9].
Есть даже взгляд на протесты со стороны моды, что, кстати, перекликается с теорией, которая была в головах людей, избиравших Трампа в 2016 – С. Бэннона и К. Вайли, которые видели деление на республиканцев и демократов сквозь призму культуры и моды, считая, что идентичность человека наиболее ярко проявляется в избираемом им внешнем облике. Кстати, подтвердить это можно и армейской формой, одинаковость которой должна создать новую идентичность, уничтожив разнообразие личностей.
О моде в белорусских протестах говорят так: "Белорусами восхищаются не напрасно. Даже на акции протестов люди одеваются как на праздник и продумывают детали образов. Как следствие мы имеем не безликую толпу, а мужчин и женщин разных возрастов, на которых интересно посмотреть" [10]
По сути и независимо от дальнейшего результата Беларусь победила себя, продемонстрировав, что старые правила жизни, которые были выгодны верхам, пришли в негодность. Такие протесты показывают, что Беларусь видит будущее другим и не хочет обратного возврата в прошлое.
Это все развитие ситуации в практической реализации сегодняшнего дня. Стимулы к нему можно увидеть в исследованиях социологов, сделанных еще в далеком 2006 г., когда, как казалось, все было хорошо.
С. Николюк дает ожидаемый расклад "за" и "против": "Разложение общественного мнения на составляющие – закономерно. Сторонники А. Лукашенко – это люди, в первую очередь, с низким уровнем образования, пожилые и проживающие в сельской местности. Их жизнь во многом определяется уровнем социальных программ, гарантированное выполнение которых они связывают лично с президентом. Поэтому возможность переехать на Запад, если бы таковая им представилась, не способна их заинтересовать. У них нет личностных ресурсов для того, чтобы выстраивать свою жизнь заново. Данная причина во многом определяет не только их отношение к Западу, но и к официальной пропаганде в целом. Противники же А. Лукашенко – это, преимущественно, люди молодые, образованные, проживающие в крупных городах, словом все те, кто стремиться самореализоваться. В условиях "белорусской экономической модели" шансы на это у большинства невелики. Социальный лифт, который был разблокирован в годы перестройки, давно застрял. Сегодня ни личные способности, ни высокий уровень образования уже не гарантируют попадание на элитарные этажи общества. Отсюда притягательность Запада для людей с личностными ресурсами, отсюда их отторжение авторитарных методов управления" [11].
И еще одно интересное деление на два типа: "идеологическое" и "от жизни": "в общественном мнении Беларуси и России помимо "идеологической" составляющей, которая сегодня во многом подконтрольна власти, есть и составляющая "идущая от жизни". Последняя, в частности, проявляется в желании наиболее активных белорусских граждан переехать на постоянное место жительства в другие страны (в первую очередь на Запад). Усиление административных тенденций в управлении экономикой и дальнейшее наступления на гражданские права приведет к дальнейшему росту желающих переехать. При этом необходимо помнить, что Беларусь и Россия находятся на пике очередной демографической волны, о чем свидетельствует значительное увеличение количества студентов в высших учебных заведениях за последние десять лет (в Беларуси в 1,7 раза). Но кроме переезда на ПМЖ существует и промежуточная стадия "европейского выбора". Речь идет о временной и постоянной работе в европейских странах. После вступления Польши и стран Балтии в Европейский Союз, из-за оттока активного местного населения, в указанных странах освободились рабочие места, которые начинают осваиваться гражданами СНГ. Такой вид "предпринимательства" поддерживается общественным мнением, как в Беларуси, так и в России" (там же).
Правда, трудно считать это достижением, когда трудоспособное население "мигрирует на работы" за рубеж, оставляя дома детей и старшее поколение, что проходит и Украина. Но такой путь реализует и Прибалтика, хоть они и сами уже находятся в ЕС.
О. Карач в тексте 2006 г. пишет (сейчас она в Литве): "Наиболее яркими чертами современного коллективного сознания белорусского общества, с которыми нам ежедневно приходится сталкиваться в практической работе, являются:
а) Мифологизация бытия. Белорусское общество постоянно создает "мифы" – искаженные и ложные понятия о реальности. "Мифы" основаны на фактах, но в основе их лежит какой-то устойчивый, как правило, советский, стереотип.
б) Идеологизация. Белорусское общество не оперирует фактами – оно оперирует своими представлениями об этих фактах. В результате само понятие "независимая, объективная информация" сегодня становится невостребованным – коллективное сознание жаждет "идеологем" – набора штампов на все случаи жизни. Общество боится (отвыкло, не хочет) иметь выбор – и прежде всего, выбор в сфере информации, который приводит к тому, что информация, полученная из разных источников, сравнивается, и человек вынужден размышлять, анализировать, определять свои взгляды (вкусы, предпочтения). Поэтому любые общественно-политические влияния на коллективное сознание белорусов осуществляются как борьба противоположных "идеологем". Коллективное сознание постоянно делегирует свое право выбора ярко выраженному лидеру, который взял бы на себя функции защиты его материальных интересов и волевой мобилизации. Данный процесс отражается, в том числе, и в отсутствии политических слухов, хотя стоит отметить, что ситуация на протяжении последних месяцев несколько поменялась. Общество не распространяет слухи ни об участниках политических процессов, ни о самих процессах, что значительно осложняет и без того разорванные каналы коммуникации между представителями коллективного сознания и представителями различных политических сил" [12].
И ряд ее выводов: "1) процессы, протекающие в коллективном сознании белорусов, требуют серьезного изучения с различных сторон, поскольку недостаточный учет данных феноменов осложняет процесс европеизации белорусского общества и принятие белорусами европейских ценностей;
2) необходимо развивать стратегии, корректирующие особенности коллективного сознания и ускоряющие процесс трансформации советских и постсоветских ценностей и схем поведения в европейские;
3) необходима популяризация европейских ценностей (с учетом обозначенных особенностей коллективного сознания белорусов)" (там же).
В своем интервью из Литвы она говорит о стратегии выматывания Лукашенко. Но вспоминает еще более ранний период: "В январе 2014 года КГБ пытался похитить моего сына Святослава. Чтобы шантажировать и заставить меня работать на КГБ. Мне пришлось ночью с ребенком, которому был один месяц, бежать из Витебска, и с этого момента мой сын находится в Литве. Я хочу выразить огромную благодарность правительству Литовской Республики, был всего один час на то, чтобы принять решение, сделать визы, чтобы мы могли вывезти ребенка и он не пострадал. Поэтому я очень хорошо понимаю, что чувствует сегодня Светлана Тихановская, которой точно так же КГБ угрожал похитить ее детей. Очень хорошо понимаю, что чувствуют сегодня сотни женщин – журналистов, правозащитниц, политиков, которые аналогично столкнулись с угрозами похищения детей и, к сожалению, не только с угрозами, у нас есть случаи, когда в течение года-двух матери не знали, где находятся их дети. Это очень болезненная ситуация" [13].
О современном положении она высказывается так: "В Беларуси политик больше, чем политик в классическом варианте. Потому что от него требуют не только быть политиком, лоббировать там какие-то идеи, принимать какие-то решения, но это что-то вроде духовного лидера. Мне кажется, это крайность. Я очень надеюсь, что когда-нибудь политики в Беларуси станут обычными людьми и им не придется ходить по воде и воду превращать в вино. В принципе, вот это ожидание такого, что политик в Беларуси не совсем обычный человек, оно очень сильно чувствуется. Лукашенко, когда получил власть, сказал, что "я буду белорусским батькой, я буду отцом нации". Это такой отец – абьюзер, алкоголик, домашний тиран. Там очень классическая, скажем, схема домашнего насилия, которую сейчас все в Беларуси очень часто вспоминают. И пытаются с ним как-то развестись, но он то руки обрубит, то в лес вывезет. В этой ситуации роль матери нации просто напрашивается. Потому что Лукашенко, как и многое другое, он выстроил вот эту ролевую модель сам, и поэтому и Светлана Тихановская, и вот этот женский протест, что мы делаем, это, конечно, все очень легло" (там же).
Ее психологические ощущения от протестной ситуации таково: "действительно все говорят про войну, потому что это ощущение было еще накануне голосования, когда на улицах городов появились танки. Проходит митинг протеста оппозиции – танки плавают на речке. Ну это вообще, такого чуда никто раньше не видел, что они могут по реке плавать. Ездит везде военная техника, бегают солдаты. То есть полное ощущение оккупации. А поскольку у нас все помнят (или срабатывает генетическая память) Вторую мировую войну, то появляются параллели. А второй момент – светошумовые гранаты, выстрелы приводят к тому, что люди понимают, что им нельзя сдаваться. Потому что если они сейчас проиграют и согласятся с тем, что Лукашенко останется на следующие пять лет, то… люди прямо говорят: «нас просто закатают в асфальт»" [14].
Протесты всегда строятся на преодолении страха. Государства любят наказывать "непослушных". Они находят другие оправдания своим действиям. Например, все время нагнетается ситуации со стороны властей, то генштаб пугает войсками НАТО [15], то С. Лавров – Украиной: «Есть подтвержденные сведения о том, что подобная деятельность ведется с территории Украины. Там есть и «трезубец Степана Бандеры», есть и «С14», есть национальный корпус, есть Правый сектор. Все эти структуры активно занимаются провоцированием радикальных действий в Минске и других городах Белоруссии», – сказал Лавров. По его словам, на Украине также есть лагеря по подготовке таких экстремистов. «По нашим данным, в Волынской области, в Днепропетровской области... По нашим оценкам, порядка 200 экстремистов, натренированных на украинской территории, сейчас находятся в Республике Беларусь» [16].
Иногда сами протестующие находятся в страхе от возможных провокаций: "В Беларуси готовится провокация с жертвами и потерпевшими. Цель – представить протесты граждан как неуправляемые массовые беспорядки. Так считает бывший сотрудник спецслужб Валерий Костка. К чему все эти рассуждения? В Беларуси готовится массовая провокация с жертвами и потерпевшими. Цель – представить массовые протесты граждан как массовые беспорядки. «Экстремисты» нападают на ОМОН и милиционеров, убивают и калечат часть из них. ОМОН в ответ жестко избивает протестующих. «Картинка» создана. Массовые беспорядки налицо. Руки диктаторов развязаны. Лукашенко вводит ЧП, Путин задействует свой "резерв" и вводит его в Беларусь. СМИ под жестким контролем, собрания и протесты – запрещены, судилища, тюрьмы и т.д. " [17].
Важной остается позиция России, которая в долгосрочной перспективе проигрышная. Но в настоящее время она остается основным игроком, который одними своими словами (без действий) останавливает многое. Мы недооцениваем телепропаганду, но обычный российский зритель любит своих пропагандистов: по данным группы ЦИРКОН больше всего телезрители доверяют Владимиру Соловьеву (11,1% респондентов), Андрею Малахову (8,2%) и Владимиру Познеру (7,2%). На четвертом месте – Дмитрий Киселев (2,5%) [18]. И это значит, что именно они напрямую разговаривают с массовым сознанием, являясь самыми частыми гостями в их квартирах и кухнях. Их нарративы имеют больше шансов на успех, поскольку имеют самое широкое распространение. К тому же подаются в принципиально развлекательной форме телевизионного ток-шоу, где "правильной" с точки зрения власти мысли помогают изо всех сил, выставляя против нее "провальных" оппонентов, которые из передачи в передачу играют эту роль.
Телевизор побеждает своих врагов сегодня, но в долгосрочной перспективе это не так. А. Филиппов связывает ситуацию с общим распадом СССР, говоря:
- "вижу здесь не какое-то изолированное событие внутри непрозрачных суверенных границ, а продолжение, невзирая на цели разных участников, тех процессов, «местом» которых стало все пространство бывшего СССР. Наследовать советскому проекту ни одна бывшая республика не может, но она может с большим или меньшим запозданием переживать то же, что и другие" [19];
- "если нам кажется, что европейские державы, бывшие когда-то империями, навсегда смирились и забыли это свое прошлое, то для политических сил в этих странах – это не так. Это даже не идеология. Это история рассказов о своем пространстве, своя история, свое видение мира. Они не забыли свое имперское прошлое, и предлагают свои пути интеграции если не территорий, то элит, свои пути культурной идентификации поверх нынешних политических границ. Странно было бы, если бы их не было. И эти проекты часто находятся в жесткой конкуренции по отношению к интеграционным проектам РФ, как (во всяком случае, в геополитическом смысле) наследницы Российской империи и Советского Союза" (там же);
- "Известны строки Владимира Маяковского: «Начинается земля, как известно, от Кремля» – так и выстраивалась советская модель. Под центром мы имеем в виду не только средоточие силы и ресурсов, но ту точку, в которой «производится» идеология, в которой формируется своя картина мира, которая и транслируется потом на периферию. В идеале, этот центр призван реализовать не только узко-геополитический, но и некий универсальный мировой проект, понятный и привлекательный для многих землян. Так, собственно, и был задуман СССР, на чьем гербе, как вы помните, серп и молот лежал на всем земном шаре. Но затем произошло оскудение этих идейных ресурсов, что – в идейном плане – и обрушило советский проект. Проблема нашего квазиимперского центра как раз и состоит в том, что он располагает по-прежнему очень большими ресурсами – финансовыми, военными, людскими, образовательными, – но нет того, что «размыкало» бы его для остального мира, вовлекало бы мир свою орбиту. Мы где-то кого-то можем поддержать людьми, деньгами, даже пропагандой. Но это – всё" (там же).
Нам всем ближе сегодняшний день, поэтому понятна радость А. Федуты, белорусского политолога:
- "мы живем в сказке, только страшной. Тихановская – просто Дейнерис Таргариен из «Игры престолов». Тут же и «Дракон». То есть сказки нам не врут. Просто Лукашенко, видимо, еще не понял, что финал таких сказок – гибель короля вместе с сыновьями: такой судьбы я ему отнюдь не желаю" [20],
- "Сегодня он не народный президент и даже не президент силовиков: он – вождь дубинок! И только. Он не может выступить, чтобы не нахамить оппоненту. Он общается только со специально отобранными представителями народа, которые рта не смеют открыть в его присутствии. Он не выходит сейчас к народу по очевидной причине: он не того боится, что в него кинут яйцо или «Молотов-коктейль». Он понимает, что будет освистан, а это всего ужасней" (там же).
Или Л. Гозмана, который фиксирует мини-победы белорусов: "в некоторых вещах они уже победили. В сегодняшних событиях участвует прямо или косвенно такой огромный процент населения, что peak-experience отдельных людей неизбежно войдет в национальное самосознание, их революция не будет забыта, как это случилось с нашей. И они уже изменили – надеюсь, навсегда – отношение к своему народу. Слово «белорус» будет теперь ассоциироваться не с героями советских анекдотов, не с покорностью и терпением, а со смелостью, стремлением к свободе и достоинству. А это не менее важно, чем институты" [21].
Или Б. Кагарлицкого, акцентирующего симуляции как главный инструментарий постсоветского времени: "Манипуляции неотделимы от симуляции. Собственно говоря, ГКЧП положил начало этой практике, будучи симуляцией государственного переворота. В 1993 году все было всерьез, но противостояние парламента и президента продолжалось недолго, разворачивалось в одной лишь столице и завершилось кровавой развязкой 3 октября. С тех пор не только в России, но и на просторах всего бывшего Советского Союза политика в точном смысле этого слова закончилась. Симуляции выборов перемежались с более или менее удачными попытками симулировать революции, депутаты делали вид, что голосуют, а министры и президенты изображали из себя государственных мужей, хотя прекрасно понимали, что занимаются не политикой, а бизнесом" [22].
И еще о наступлении нового цикла: "Три десятилетия еще не прошло, но, похоже, мы находимся на пороге нового цикла. И разворачивающиеся в Белоруссии события дают основания говорить о том, что постсоветские страны исчерпали отнюдь не «лимит революций», а лимит стабильности. Сохранить старый порядок невозможно, вне зависимости от того, нравится он нам или нет. И не удивительно, что гимном белорусского народного восстания стала песня Виктора Цоя «Перемен!», которая выразила настроения молодежи в конце 1980-х годов. Того самого поколения, которое, дав себя обмануть один раз, поверило затем в невозможность, ненужность перемен и вредность любого самостоятельного действия (вернее, в бессмысленность общественного действия как такового). Фактически Белоруссия начинает заново, пытаясь переиграть по-новому историческую драму, которую уже один раз ставили и с треском провалили на постсоветском пространстве. Может ли народ сам управлять собой, может ли он взять свою судьбу в собственные руки, могут ли люди включиться в политику, не дав себя обмануть? И возможна ли в принципе политика, представляющая собой не сумму симуляций и манипуляций, а борьбу организованных общественных сил за свои осознанные интересы" (там же).
Мир меняется, и с неизбежностью вместе с ним будет меняться и постсоветское пространство, состояние которого нам представляется вечным. Просто чем позже придут эти трансформации, тем болезненнее они будут и для населения, и для власти. В любом случае их должна нести смена поколений, поскольку остается все меньше людей "закаленных" на подчинение к власти советскими временами.
Российский аналитик А. Магун, опираясь на западный опыт, видит в демонстрациях вообще суть современной политики. Он пишет:
- "Антиправительственные демонстрации, которые мы наблюдаем сейчас в Белоруссии, а ранее наблюдали во многих и многих других точках,— это не эксцесс, а данность современной политики. Строго говоря, современная демократия – это и есть демократия демонстраций. Термин придуман не мной, его еще в 1970-х годах очень удачно использовал израильский политический теоретик Амитаи Этциони; просто сейчас пришло время подумать, что он значит" [23];
- "Демократическое государство сегодня – это то государство, которое находится в постоянной конфронтации со своим народом. Раньше бы сказали, что уличные протесты, демонстрации – это признак сбоя в системе, сегодня все понятнее, что это и есть признак благополучия. Когда западные страны кивают в сторону России, говоря, что в ней мало демократии, на самом деле они имеют в голове идеал демократии демонстраций" (там же);
- "Наши элиты боятся цветных революций, причем с основанием – они здесь не сумасшедшие. Мы можем спорить об этических последствиях их страхов, но в эмпирическом смысле все логично. Двигаться в сторону разговора с улицей, не имея дорожной карты по созданию «агонизма», способа установить консенсус, сложно. К сожалению, у критических, антигосударственных движений во всем мире нет программы, нет ответа на вопрос, что делать в ситуации новой сложности" (там же).
Одновременно все эти интерпретации переносятся и на Россию, в которой видят близкие черты. Российский политолог Ю. Нисневич пишет: "Ведь дело не только в отрицательном отборе персоналий, но и в том, что система стремительно теряет связь с реальностью. Власти предержащие живут в иллюзорном мире и чем дальше, тем больше в него верят. Белорусские события им наверняка неприятны, но они и мысли не допускают, что нечто подобное может случиться в окружающей их реальности, а значит, нет смысла менять не то чтобы поведение, но даже отношение. Максимум, что могут сделать,— изучить опыт белорусских силовиков, но уж точно ничего не поменяют в механизме того действа, которое нам всем предстоит 13 сентября и ошибочно именуется «выборы». К выборам в классическом понимании этого слова это повторяющееся из года в год действо не имеет никакого отношения. Выборы – это определенный механизм при неопределенности результата, а в России результат предсказуем или даже известен. Менять систему, возвращая реальный выбор, никто не будет. Власти это невыгодно" [24].
Реально Лукашенко потерял не силу, она у него есть и большая, он потерял как бы статус отца нации, вернувшись к старому статусу директора совхоза. Молодое поколение не хочет такого президента. Его авторитет не восстановим, особенно после компроматов такого типа:
- "С какого-то момента президент Белоруссии перестал скрывать свое увлечение молодыми женщинами, заведомо зависящими от него как от главы государства. Белоруссия, возможно, единственная страна в Европе, где уже почти 25 лет существует государственное модельное агентство – «Национальная школа красоты». Указ о его создании еще в 1996 году подписал сам молодой президент Лукашенко. Среди постоянных зрителей конкурсов красоты уже тогда были политики, бизнесмены, творческая элита, вспоминает модельер и постановщик конкурсов красоты Александр Варламов: «Это были 90-е годы. Все вдруг захотели красивой жизни, манекенщиц в постели и т.д.» [25];
- "Варламов утверждает, что несколько раз его просили просто найти девушек для времяпрепровождения с Лукашенко. «Некоторые чиновники ему привозили девушек. Девушка как способ сделать приятное. Чиновники таким образом располагали Лукашенко к себе. Ему надо было такую, чтобы время провести. Умную и красивую», – так описывает традиции белорусского двора один из бывших соратников белорусского президента" (там же);
- «Всем были известны его „фактические жены“, начиная от Абельской и заканчивая молодыми блондинками – все должны быть блондинки. Он явно на них имеет глаз, очевидно, что это его слабое место», – вспоминает Роман Бессмертный, работавший послом Украины в Белоруссии в 2010-2011 годах. По его словам, женщины были почти что предметом гордости белорусского лидера: «Этим он демонстрирует, что несмотря на тяжкий труд, он все-таки еще может… Как один из председателей колхоза сказал – у меня есть цель умереть на женщине. Если хотите понять психотип Лукашенко, просто попросите председателя колхоза рассказать, что он думает о женщинах». Во время официальных поездок в Россию Лукашенко часто сопровождали четыре-пять девушек модельной внешности . Когда Лукашенко приезжал в Сочи и селился в своей официальной резиденции, они селились неподалеку. Сопровождению их представляли просто по именам и «никто не скрывал», зачем они там на самом деле. Уже к четвертому сроку Лукашенко, начавшемуся в 2011 году, должность красивой женщины при президенте была почти узаконена: бывшие участницы конкурса красоты одна за другой становились сотрудницами протокола президента" (там же).
Одновременно мы живем в период выхода на сцену нового поколения. А все протестные революции всегда и особенно в последнее время именно связаны с приходом новых людей, выросших в условиях все уменьшающего диктата государства. Молодежь вырастает с новыми мозгами. И именно их взгляды вскоре будут доминировать в нашем мире повсюду.
А. Квасьневский так выделил роль молодежи в белорусских протестах: "крайне важная роль молодого поколения. Лукашенко находится у власти 26 лет. А это означает, что молодые избиратели родились во времена правления Лукашенко, они живут во времена правления Лукашенко, и категорически не согласны умереть при президенте Лукашенко. Я думаю, что эта реакция, организованность и решительность молодого поколения – также новый фактор <...> еще одно обстоятельство заключается в том, что в последние годы многие белорусы посещали соседние страны – Польшу, Литву, Западную Европу. И они видели, что система может быть другой; понимая, что авторитарная система не является судьбой Беларуси, они хотели чего-то другого. Это мой краткий анализ, почему мы имеем дело с принципиально новой ситуацией в Беларуси. Для некоторых она неожиданная, для меня – ожидаемая. Я удивлен лишь масштабами этого процесса. Я ожидал протестов меньших масштабов" [26].
Этот перенос "западного" на "советское" преследовал СССР всю его историю, приведя в результате к его развалу. Люди хотят жить лучше, они настроены и на более справедливый тип мира, чем тот, который они имеют на сегодня.
А. Квасьневский дает еще одну интересную характеристику А. Лукашенко: "когда я встретил Лукашенко, а мы одного возраста и были довольно молоды, он стал президентом, когда ему было 40, мне 41 год, так вот, у нас были частные беседы, и я понял, что у Лукашенко раздвоение личности. С одной стороны, он – мачо, он любит им быть. Конечно, это из-за его темперамента, его прошлого, его образования, а точнее, честно говоря, отсутствия образования. Иногда он чувствовал, что может сделать все, что хочет, никаких ограничений, никаких границ. Он – сильный, он – самый лучший, и так далее. И его личность мачо была необычайно сильно выражена. Но я видел и другого Лукашенко. Когда мы с ним проводили неофициальные переговоры с глазу на глаз, очень часто он был необычайно прагматичным человеком, трезво оценивал ситуацию, понимал границы, понимал, что необходимо сделать, он был готов идти на компромисс" (там же).
Он приводит интересные слова Путина: "Главный страх, связанный с украинской и белорусской ситуацией сегодня, что они становятся примерами на постсоветском пространстве того, что все может быть иначе. Путин лично мне объяснял, что в России не может быть гражданского общества западного типа, поскольку у России нет традиций. <...> А я ему отвечал: "Слушайте, если не начать этот процесс, то у вас и традиции не появятся". Но у Путина была абсолютная убежденность, что, исходя из масштабов страны, ее истории, культуры и т.д., Россия не готова к гражданскому обществу и всем его процедурам. И авторитарная, иерархическая система гораздо больше подходит России" (там же). Конечно, это могут быть слова вежливости по отношению к собеседнику, но суть в том, что Путин прекрасно знает не только свои сильные стороны, но и слабые.
Мир сегодня засмотрелся на Беларусь, что теперь в определенной степени тормозит определенные действия Лукашенко. И даже Китай погрозил пальцем России, заступившись за Беларусь: "Китайский дипломат заявил, что Пекин не приемлет вмешательства в белорусские события любого иностранного государства и не хочет, чтобы внешние силы создавали раскол и беспорядки среди жителей Беларуси. "Как хороший друг и хороший партнер мы не хотим, чтобы ситуация в Беларуси привела к хаосу", – заявил пресс-секретарь МИД КНР" [27].
Слова остаются словами, мысли – мыслями. Но две вещи из мира реальности для власти трудно будет закрыть. Они останутся ее визитной карточкой. Это задержания и избиения ОМОНом [28] и фальсификация подсчета голосов [29]. Добавим на чашу весов и то, что, если молодежь отворачивается от своего государства, у него исчезает будущее.
Такой Лукашенко более интересен России. Как пишет Е. Ющук: "Шатать его выгодно Путину, на мой взгляд. Нестабильный Лукашенко, которому закрыт путь на Запад – идеальный партнер для дальнейшей работы с ним. Думаю, что в итоге восприятие самого Лукашенко внутри Беларуси будет меняться, как и подход Лукашенко к внутренней политике. В итоге наступит некий баланс, устраивающий всех. А потом его сменят. В сухом остатке: он ляжет под Россию – во внешней политике (причем необратимо и реально, а не на словах) и далее править как самодур не сможет – во внутренней политике" [30].
Игра престолов всегда включает в себя игру нарративов, когда все стороны доказывают себе и миру свою правильность и справедливость. Когда игра нарративов не срабатывает, протестующие усиливают свою мощь выведением на улицы все большего числа людей. Власть в ответ применяет свой аппарат насилия, которым обладает по закону. Только насилие тоже должно быть в рамках закона, чего не было в Беларуси и что явилось шоком для большинства граждан, даже более эмоционально сильным, чем вероятная фальсификация выборов.
Беларусь дает хороший пример возможностей по пересмотру того обмана и лжи, который накопился в стране. Но основное еще впереди... Причем будущее может не быть лучше экономически, но по крайней мере оно может быть более честным.
Литература
https://news.tut.by/economics/698762.html
За підтримки Федеративної Республіки Німеччина
Карантин не підстава для зупинки спілкування. Ми навчилися спілкуватися через соцмережі, відеосервіси та соцмесенджери. Але у влогінгу спілкування легко перетворюється на процес, глядачами якого стають тисячі.
Як поводитися під час інтерв’ю, на що звертати увагу та як зробити розмову цікавою, розкажемо на новому вебсемінарі.
Академія української преси спільно з Національна спілка журналістів України (НСЖУ) за підтримки Friedrich Naumann Foundation Ukraine and Belarus запрошують на вебсемінар «Влогінг. Лайфхаки для інтерв’ю». Вебінар відбудеться 10-11 вересня 2020 року.
До участі запрошуються журналісти, викладачі журналістики, студенти-журналісти та блогери.
За два дні ми навчимо:
- як визначитися з темою, знайти героя та організувати інтерв’ю;
- підготовка, проведення, завершення інтерв’ю;
- як задавати запитання, які вони бувають і як використовувати відповіді;
- особливості та складні випадки та що робити, якщо все пішло не так;
- етичні та законодавчі обмеження та що не можна робити в жодному випадку.
Щоб зареєструватися, будь ласка, заповніть АНКЕТУ >>>
Участь є безкоштовною.
Необхідно завантажити та встановити безкоштовний додаток Zoom (https://zoom.us/). Бажано завчасно розібратися з особливостями користування та в налаштуваннях, вибрати правильний ракурс для камери.
Мати ноутбук/мобільний із зарядним пристроєм (тривалість вебінару майже 4 години), обов’язкова наявність веб-камери (вбудованої камери ноутбуку, камери смартфону) та мікрофону. Зверніть увагу на стабільність інтернет з’єднання.
Відбір відбуватиметься на конкурсних засадах, відібрані учасники отримають запрошення.
Кількість місць для вебінару обмежена.
Учасникам, яких буде відібрано до участі, прийде повідомлення на електронну пошту або за вказаним під час реєстрації номером телефону.
Юлія Кулик, 050-734-45-79, y.kulyk@aup.com.ua
Gefördert durсh die Bundesrepublik Deutschland
За підтримки Федеративної Республіки Німеччина
